Осколки. Краткие заметки о жизни и кино - [3]
Наша мама сказала им вслед:
— Постарайтесь вернуться назад, мальчики…
Один из лейтенантов заплакал, а другой обнял его за плечи. Они скрылись в здании вокзала.
И вот мы приехали в Новосибирск — в город, где мы с отцом родились. Но там нас никто не ждал. Нас определили на постой в развалюху на берегу речки Ельцовки. Так назывался и район города, считавшийся самым бандитским. Весной, когда таял снег, и с речки сходил лед, на берегу Ельцовки всегда находили трупы убитых за зиму людей. Но нас, эвакуированных, не трогали, даже сочувствовали.
В Новосибирске я пошел в первый класс. Школа работала аж в три смены. Я попал как раз в третью. Иду вечером домой. Зима, темно, свет только в окнах. Вдруг из темноты появляются два мужика и — прямиком ко мне. Я замер от страха.
Один из мужиков спрашивает:
— Ты чей?
— Эвакуированный — говорю.
— Отец, небось, на фронте? — другой спрашивает.
А я отвечаю:
— На фронте. Под Москвой. Только не пишет…
Мужики довели меня до дома и даже денег в карман сунули. А один сказал:
— Кто обижать будет, скажешь, что Саша Ельцовский за тебя мазу держит!
Бандит он был. Его расстреляли прямо на улице. Я потом по фото в газете его узнал.
Отец начал войну в штабе Тимошенко, потом у Рокоссовского в 31-й Армии. Командовал 247 дивизией. Она в ночь на новый 1942 год атаковала немцев у Старицы (городок около Твери) и захватила город. В бою отец получил очень тяжелую контузию. Поэтому и не писал. Из госпиталей если и писали, то письма до адресатов редко доходили. Почта справлялась как могла и как успевала — работать там было некому…
Жили мы, как и все эвакуированные, бедно и голодно. Продуктов, которые мы получали как семья командира, воющего на фронте, нам еле-еле хватало, чтоб не протянуть ноги. Хозяйка держала корову, молоко продавала на рынке. Нам немного доставалось, когда кто-нибудь из нас болел. С местными ребятами мы жили без особых конфликтов, поскольку учились в одной школе, и мой брат Костя решал для всех сложные задачки и «просвещал» по другим предметам (недаром потом окончил МГИМО и стал академиком).
Взамен местная «братва» принимала нас в свои игры и никому не давала в обиду.
Помню, как цеплялись железными крючками за задний борт «полуторки», подъезжавшей к мосту через Ельцовку, и отцеплялись у бокового съезда к ней. С криками катились вниз, скользя по накатанной колее. Коньков ни у кого не было: их заменяли подошвы наших залатанных валенок…
На каникулах я подрабатывал в поездах — ходил по вагонам и пел жалобные песни, в конце которых был всегда один и тот же припев: «Люди добрые, посочувствуйте, сирота обращается к вам. Вы подайте мне на согрев души…». И тут словами «…я имею в виду — на сто грамм» жалобную песню заканчивал басом дядя Коля-инвалид. У него вместо левой ноги была деревянная «культя». Дядя Коля носил солдатскую шинель и красноармейскую шапку-ушанку, на правой ноге — кирзовый сапог. Нам подавали сердобольные старушки и женщины с детьми — кто картошку, кто кусок хлеба, кто яйцо…
Получалась прибавка к моему голодному рациону, да и домой я приносил часть «заработка».
Жаль только, что дядю Колю забрала милиция. Никаким инвалидом он не был. Просто сгибал левую ногу, стягивал ее ремешком и прилаживал к деревянной «культе».
А я после разоблачения нашего «дуэта» получил от милиционера подзатыльник.
Пацаны говорили потом, что дядю Колю как дезертира определили в штрафбат и отправили на фронт.
Выживали, постепенно меняя привезенные из Москвы вещи на еду. Помню последний обмен… Была уже весна. Мама пришла из военкомата, расстроенная до слез… Никаких сведений об отце не было, только подтвердили, что он был контужен под Старицей. Мама взяла нашу последнюю игрушку, привезенную из Москвы. Это была маленькая легковая машинка. Завернула ее в тряпочку.
— Пойдемте, ребята! — сказала мама, и мы пошли по берегу Ельцовки, застроенному несуразными халупами, к Оби.
Надо сказать, что воды и канализации в домах на Ельцовке не было. «Удобства» располагались рядом с домами. К тому же, в сараюшках, лепившихся к домам, жители содержали всякую живность. Посему нормально дышать на Ельцовке можно было только тогда, когда дул ветер с Оби.
Но вот, наконец, мы вышли на берег великой сибирской реки. Неподалеку несколько женщин развешивали на стояках рыбацкие сети, местами порванные. Рядом стояли две большие деревянные лодки, вытащенные на берег, а в воде неподалеку — небольшая, двухвесельная, привязанная за кол, вбитый в песок.
Из больших лодок женщины выгружали утренний улов. Пахло рыбой и деревом, потому что рядом были плоты лесосплава.
Мы подошли к бригадиру рыболовецкой артели — крупной женщине с красным, обветренным лицом. На ней была брезентовая роба с прилипшими блестками рыбьей чешуи. Под стать ей был и хриплый, грубый голос.
— Принесла? — спросила она маму.
Мама развернула сверток и отдала бригадирше нашу машинку.
— Подарок внуку из самой Москвы, — усмехнулась бригадир.
— Последняя игрушка, — тихо сказала мама. — Все на продукты обменяли…
Бригадир присела передо мной, взъерошила мои давно нестриженые волосы и спросила:
— Не жалко машинку отдавать, малец?
Маргарет Тэтчер смело можно назвать одной из самых сильных женщин ХХ века. Несмотря на все препятствия и сложности, она продержалась на посту премьер-министра Великобритании одиннадцать лет. Спустя годы не утихают споры о влиянии ее политических решений на окружающий мир. На страницах книги представлены факты, белые пятна биографии, анализ и критика ее политики, оценки современников и потомков — полная документальная разведка о жизни и политической деятельности железной леди Маргарет Тэтчер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.
Книга посвящена выдающемуся политическому, государственному и военному деятелю Казахстана — Кенесары Касымову. Восстание, поднятое Кенесары, охватило почти весь Казахстан и длилось десять лет — с 1837 по 1847 год. Идеологические догмы прошлого наложили запрет на историческую правду об этом восстании и его вожде. Однако сегодня с полным основанием можно сказать, что идеи, талант и бесстрашие Кенесары Касымова снискали огромное уважение казахского народа и остались в его исторической памяти как одна из лучших страниц национально-освободительной борьбы казахов в XIX веке.
С самого первого сезона, с января 1990 года, каждая серия «Симпсонов» начинается с шутки, которую не замечают десятки миллионов зрителей за сотни миллионов просмотров. Когда название сериала выплывает из-за облаков, сначала вы видите только первую половину фамилии, «The Simps»; вторая показывается чуть позже. Все еще не понимаете? В английском языке «Simps» означает простаки, туповатые граждане, – как те, которых вы увидите в сериале. Но не расстраивайтесь – это не последняя шутка, которую вы не заметили в «Симпсонах».
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.