Рассказы - [4]
— Чё, Ништячка, думаешь, он теперь вкулдыхивать зачнет?
А Ништячка молчала и только глаза опускала. Представляете! Совсем не материлась и драться не бросалась — ну, окончательно съехала баба.
А по вечерам — когда все с аллей уже разойдутся, а в каптерку идти еще рано: там грузчики свою водку жрут — наша парочка отправлялась к Пионерке. Туда, где до того Ништячка обреталась. Костерчик малый взвеют. А тут, глядишь, и каэспупники припрутся — с домашним вином и гитарами, — и Ништяк им читает:
А тут как-то — гостей в тот раз не было — где-то как раз на «Я свет потухших солнц, я слов застывший пламень Незрячий и немой, бескрылый, как и ты», — из кустов вылетели молодые люди в берцах и с бейсбольными битами. Бомжи, конечно, в рассыпную. А когда вернулись к костру, Ништячка была уже там. Она сидела, отвернувшись от распластанного по земле Ништяка, и тихо-тихо, словно колыбельную, пела, как выла: «Над озером чаечка вьется, ей негде, бедняжечке, сесть…»
Труха пощупал пульс у Ништяка и присвистнул — влипли, мол, господа бомжи. Ну и все, ясно дело, разбежались. Одна Ништячка и не шевельнулась.
И где только она откопала эту песню — она до сих пор у меня в ушах: «Над озером чаечка вьется…»
МАЛЕНЬКОЙ ЕЛОЧКЕ ХОЛОДНО ЗИМОЙ
— А сейчас Леночка Касьянова из третьего «б» прочитает нам своё собственное стихотворение про Новый год! Попросим, попросим, ребята!
Снегурочка Изольда Тихоновна, училка по физре, захлопала в ладоши и отошла от микрофона.
Светлана Владимировна опустила руки мне на плечи, слегка пожала и подтолкнула на сцену. Я сделала два шага и остановилась.
Мы стояли у правой… или у левой?.. нет, у левой — это, если смотреть из зала, мы стояли у лесенки из четырех ступенек — и немножко на лесенке, и совсем чуть-чуть на сцене. Наши училки — Татьяна Сергеевна, Светлана Владимировна и Вера Константиновна — бегали по ступенькам, поправляли бантики, бабочки, галстучки, воротнички, гладили по головкам, шептали на ушко и вздыхали: «Дай Бог, я всё это переживу!..» А мы стояли у правой или у левой?.. нет, левой — это, если смотреть из зала, ну, у той самой — она у нас одна… Кто-то повторял свои стишки или песенки; кто-то поправлял бантики, бабочки, галстучки; кто-то уже успел подраться и поправлял свои рубашечки, штанишки, шмыгал носом и шептал: «Ну, погоди! Я с тобой еще разберусь!..» Я была уже на сцене, потому что следующее выступление — моё, и смотрела в зал.
Почти неприметная перегородка, или как это зовется, делила наш актовый зал на две части. В большей — той, у которой общая стена с физкультурным залом, — размещались сцена и зрительные ряды, а в малой — входной — стояла ёлка, и уже раздавали подарки.
Мама мне сказала: «Понимаешь, Лёня, тут такое дело… Мне обещали зарплату, — обещали! точно! — но выплатят её только в январе… ориентировочно… А тут за квартиру платить надо… сапожки у тебя вон совсем прохудились… да и праздник — тоже… ты же хочешь праздника? Вот… Ты уж не обижайся, но мне нечем заплатить за подарок. Я тебе потом во-от такой торт куплю! Ты уж не обижайся вот и сапожки тебе купить надо. Зато на Старый Новый год мы с тобой «Наполеон» испечем! Или «Птичье молоко»? И еще мороженого купим. Ладно?»
У елки уже раздавали подарки.
Если у тебя была половинка открытки с номером, ты могла подойти к каким-то дядькам с теткой, которые раздавали подарки, взять свои подарок и идти в большую часть актового зала смотреть концерт.
Светлана Владимировна подтолкнула меня на сцену. Я сделала два шага и остановилась.
Я посмотрела в зал.
Нет, я уже давно туда смотрела… но — то было еще на ступеньках.
Они даже не ели.
Свои «подарки» они открывали, не отходя от тетки, которая их выдавала, после того как дядька сверит все номера. Они доставали оттуда конфеты, шоколадки печенье, высоко поднимали их, трясли в руке, что-то говорили, что-то бросали, что-то прятали в карман, отходили, быстро совали в рот и — шли в зрительный зал. Садились. Доставали мобильные телефоны. Звонили. Что-то говорили. Потом показывали свои мобильные друг другу. Доставали «другие подарки»…
А мы стояли у единственной лесенки на сцену.
Наши училки — Татьяна Сергеевна, Светлана Владимировна и Вера Константиновна — бегали по ступенькам, поправляли бантики, бабочки, галстучки…
Я уже давно стояла на сцене и смотрела в зал.
— А сейчас Леночка Касьянова из третьего «б» прочитает нам своё собственное стихотворение про Новый год! — радостно прокричала уже совсем осипшая снегурочка Изольда Тихоновна. — Попросим, попросим, ребята! — захлопала в ладоши и отошла от микрофона, отвернувшись от зала.
Наша Светлана Владимировна опустила руки мне на плечи, слегка пожала, подтолкнула на сцену. Я сделала два шага и остановилась.
Проклятые ботинки! Разве можно в ТАКИХ ботинках ходить по сцене?!
— Понимаешь, Лёня… — говорила мне мама, — тут такое делою Мне обещали зарплату. А тут за квартиру платить надо… Сапожки у тебя вон совсем прохудились. Тут тетя Аня ботиночки Костиковы принесла. Ему они уже малы, а тебе все равно ходить в чём-то надо… Вот, смотри, эти ботиночки. Вот эта штанишки твои от первого класса. Мы их обрежем — будут шортики, или как там их называют. Колпачок сделаем, жилеточка у тебя еще есть… Ну! ты посмотри! Настоящий горный гном! А еще у Толика лопаточку возьмем.!..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.