Рассказы - [3]
Все остолбенели. Нет, никто не выронил свои пластиковые стаканчики и закусь. И гром небесный не разверз земную твердь у них перед ногами. Нет. Просто все замерли с поднятыми стаканами и вылупившись во все глаза на штриха.
Первым очнулся Труха, хихикнул: «Ой, пап, что это было?» — и тут же получил затрещину от Дюка.
— Так, — вздохнул парень. — Вспомнилось.
Дюк покачал головой и молча выпил. За ним и остальные мужчины.
— Офигеть! — простонала Марго. Выпила и попросила парня: — Еще!..
— Я не помню, — помолчав, ответил тот.
— Чего ты не помнишь?
— Ничего не помню. Ни кто я, ни откуда. Как стерли все. И какой это город — не помню.
— Да-а, — промычал Безрукий. — Во какие чудеса бывают с нами в одном городе да под одними небесами.
И штрих встрепенулся.
Он читал это не так, как поэты читают свои нетленки, — с завыванием, вытягиваясь в струнку, через все заснеженные степи и вьюги слыша, как ласковое море перекатывает меленькую галечку на берегах изнеженной Эллады. Нет. Он читал это и не так, как читают актеры, — то наваливаясь голосом, то захлебываясь в станиславских паузах. Он просто бормотал, словно разговаривая сам с собой. Так кошка мурлычет у вас на коленях, хотя вы давно уже спите. Так отставной влюбленный угасает у себя в уголке, перебирая осколки разбитых надежд. Слова лились сами собой и звучали совсем неправильно со всем не теми паузами.
Кишка утер свою каплю. А Труха — ну, Труха, он и есть труха — брякнул первое, что пришло на ум:
— Я помню.
встрепенулся чтец, и долго, долго слышался только его голос:
Королева Марго, пьяненькая еще со вчерашнего, разрыдалась и полезла ко всем обниматься. Дюк проперхался, не поднимая взгляд от земли, протянул стакан. Выпили.
А Ништячка отставила стакан, так и не пригубив еще первой рюмки, и отвернулась. Она сидела, опустив свои большие грязные, искореженные руки на колени и плакала, как мать пятерых пацанов плачет на могиле последнего сына — её давно уже нет, она вся по кусочкам лежит там, рядом с сыновьями, и только слезы редко-редко стекают из ее опрокинутых немигающих глаз.
И только Труха никак не унимался:
— Не-е, Ништячка, — кричал он, — зуб даю — вот этот вот, последний здоровый! — это твой самый большой ништяк! Правда, Дюк? Ведь это — мысль? — и снова брякал что-нибудь типа: — Я.
— Бессоница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины… — [4]
тут же подхватывал Ништяк.
А наутро Дюк повел всех в баню.
Три косых он, конечно же, сразу забрал. И мобильник. А бомжи и не противились, потому что отдать деньги Дюку — все равно что в банк положить. Даже лучше. Потому что Дюк при надобности всегда отслюнявит тебе ровно столько, сколько нужно и — ни копейкой больше. А то еще и сам сходит и купит все, что требуется. И мобилу он продаст так, что ни одна милиция не придерется.
Сводил Дюк всех в баню, а потом представил Ништяка начальнику охраны. Тот послушал, послушал, водочки бомжовской попил — Дюк постарался — да и говорит:
— Ну, и хрен с вами. Пусть живут. Только — чтоб не мельтешили, чтоб их никто не видел.
Вот и вся прописка Ништяка.
Ночевали они — Ништяк с Ништячкой — с Дюком вместе в бытовке грузчиков, а вечером выходили к фонтану. Ништячка подбрасывала какое-нибудь слово — а она быстро что-то полюбила, а что-то, поняла, особенно цепляет, — Ништяк читал, толпа собиралась, и денежки сами звякали в шапку.
На второй или третьей неделе к ним опять подвалили менты. И уже не ухмылялись, как первые разы, а пришли чисто послушать. Ништячка к ним и подступилась: вот, мол, человек потерялся, не то, что мамы-папы — себя не помнит! У вас таких не ищут? Менты — нет, мол, у нас такой не числится. Тогда Ништячка взялась по театрам актеров собирать да к фонтану приводить. Не знаете ли такого? Сами видите, из ваших. Большой актер, наверно, раньше был. Ну, вы не можете его не знать!.. Нет, и вся эта театральная вшивотень ничего о нем не слышала.
А Ништячка к тому времени совсем раздухарилась. Штаны со свитером сменила на платье, — оказывается, у нее в загашниках много чего было. В баню чуть ли не каждое утро ходить стала. Да и вообще… Труха ее все подначивал:
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Один из ключевых признаков современной постмодернистской литературы – фантасмагоричность. Желая выявить сущность предмета или явления, автор представляет их читателю в утрированной, невероятной, доведенной до абсурда форме. Из привычных реалий складываются новые фантастические миры, погружающие созерцающего все глубже в задумку создателя произведения. В современной русской литературе можно найти множество таких примеров. Один из них – книга Анатолия Субботина «Мадонна и свиньи». В сборник вошли рассказы разных лет, в том числе «Старики», «Последнее путешествие Синдбада», «Новогодний подарок», «Ангел» и другие. В этих коротких, но емких историях автор переплетает сон и реальность, нагромождает невероятное и абсурдное на знакомые всем события, эмоции и чувства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.