Рассказы и эссе - [11]

И Грэм Грин окончательно убедился, что жителям этого причерноморского городка не свойственна обычная для России угнетенность духа — они жизнерадостны и врут охотно, раблезиански.

4

Грэм Грин спросил, может ли он выпить вместо шампанского чачи. Несколько человек из посетителей чайханы вскочили с готовностью сбегать за чачей. Но писатель пояснил, что чача, которую ему вчера подарили в селе Эшера, у него с собой.

— Вам понравилась чача?

— Да. Непременно изготовлю, вернувшись домой. Там с самогоноварением не так строго, как тут.

Писатель признался, что всю жизнь пил смесь из трех различных сортов виски. Он назвал их, но я не запомнил. Но чача ему пришлась настолько по душе, что он сожалеет, что узнал о ней так поздно.

— Пьющие чачу живут сто лет и более. Так что вы узнали о ней вовремя, — сказал я ему учтиво.

Выпили за переводчицу. Грэм Грин обернул к ней взгляд старого женолюба и молча чокнулся. А потом вдруг преобразился и с самой серьезной миной спросил, может ли он поднять тост за сандинистов, которым сейчас очень трудно.

— Да, да, конечно! — единодушно поддержала его публика под одобрительные взгляды из-за газет. — А то американцы, бля, вообще оборзели!

На миг на лице умнейшего старика промелькнуло подозрение, не подставные ли это лица, но лишь на миг. И снова он увидел мирных бездельников, которыми, наверно, полны все кофейни третьего мира.

Писатель спросил мое имя. Попросил переводчицу записать мою сложную фамилию (назвал я не греческую, а материнскую, абхазскую). «Предупреждал же я!» — сказал мне взгляд моего коллеги.

Писатель приехал к нам за деталями. Минаш, жадный слушатель враждебных голосов, слыхал по радио еще за полгода, что Грин планирует поездку на Черноморское побережье СССР. А потом, много позже, мне кто-то говорил, будто бы Грин сочинил роман, где противостоят агент «Моссада» и агент КГБ. Там наш агент якобы наделен моим портретом и моим именем. Так что теперь оставшееся время он мог спокойно ездить на обкомовские банкеты и пить столь полюбившуюся ему чачу: свое дело он сделал, расходы оправдал.

Агент КГБ с моей фамилией и моей внешностью работает в самом логове «Моссада». Симпатии автора на его стороне. Он водит за нос израильских шпиков, которые по уши вооружены современнейшей техникой, да еще у них шекелей куры не клюют. А я-то почти на энтузиазме, только с помощью дяди и наставника товарища Гвидо… Жаль, что роман не переведен на русский язык. Ничего, когда-нибудь переведут.

В общем, посидели мы около получаса. Вся набережная, а точнее, весь город собрался нас слушать. Старый писатель пил — бывай здоров.

<…>

И тут вдруг выясняется, куда они направляются: переводчица поинтересовалась, приличный ли человек товарищ имярек, назвав вдруг Гвидо Джотовича. Я-то пропустил вопрос ее мимо ушей, но все, кто были в чайхане, хором и наперебой стали живописать достоинства моего дяди. Дали понять писателю, что, не повидавшись с Гвидо Джотовичем, он не сможет считать, что познакомился с нашим краем. Представить, что Грэм Грин пропустит такой характерный персонаж, как Гвидо Джотович, так же невозможно, как то, что дядя пропустит такую важную птицу, как английский писатель. А я кстати вспомнил, что у дядюшки сегодня день рождения и мне надо быть у него по крайней мере к пяти часам.

Писатель и переводчица стали прощаться.

— Скажи ему, Репин, чтобы на стене расписался! — напомнил мне чайханщик.

Я передал Грэму Грину просьбу хозяина. Старик было отказался, но я подчеркнул, что это поможет нашему хозяину. Грэм Грин покорно взял фломастер и написал там, где ему указал чайханщик:

«Если это поможет нашему гостеприимному хозяину. Привет».

И расписался.

А протягивая мне визитку, Грэм Грин сказал такое, что я и не знаю, как и чем это объяснить: или он выпил много чачи, или же отвлекся на миг и забыл, где находится, потому что, по всеобщему утверждению, Сухум очень похож на городки юга Франции. Иначе неужели не ясно классику, отношусь ли я к той категории людей, которые путешествуют по загранкам, запросто заходя на огонек к Грэму Грину.

— Будете в Марселе — заходите без звонка! — вот что сказал он.

— Обещай, что зайдешь, как случишься в тех краях, — уже подсказывали мне.

Но тут на помощь то ли мне, то ли Грину, пришла переводчица. Заметив мое недоумение, она подтвердила кивком, что дело в чаче.

Я встретил англичанина в Сухуме.

Я смело пригласил его в кофейню.

Он сносно говорил по-русски

(Уж не эстонец ли, мелькнуло подозренье).

Толпа зевак нас тут же окружила,

Но я спокоен был:

Мы говорили только о лекарствах.

Он жаловался на стенокардию,

И я из вежливости щупал сердце под рубашкой,

Смущаясь, что она — английское изделье.

И, карточку визитную вручая,

Он пригласил меня в далекий Лондон:

Как выйдешь, в смысле с поезда сойдешь,

Тебе укажет каждый, где живу я.

Самоуверенный интурист,

Не заманишь ты меня на свои острова.

Да я там задохнусь от туманов!

Я на первом же рауте виски без соды напьюсь!

Я королеву оскорблю

Совершенным незнанием вашего этикета!

Нет, ты к нам ежегодно приезжай

И валютой плати.

Способ изготовления чачи

(рецепт который был открыт автором Грэму Грину)