Рассказ лектора - [50]

Акулло медленно, как бы разочарованно, выдохнул.

— Какие письма?

Нельсон сунул руку в карман, но Акулло чуть заметно скривился и легонько мотнул головой, так что Нельсон вынул обратно пустую руку.

Акулло расцепил пальцы и провел лапищей по роскошным волосам. Кралевич вытащил соломинку изо рта. «Йиппи-йо-ки-йа», — сказал он, не глядя на обоих.

Акулло уперся подбородком в грудь, закрыл глаза и почесал лоб.

— Садитесь. — Он открыл глаза и указал Нельсону на соседний стул.

Нельсон отодвинул стул, уселся на самый краешек и взглянул на Кралевича. Ковбой-теоретик снова с отсутствующим видом жевал соломинку.

Акулло пригвоздил Нельсона холодным взглядом:

— Вы пишете это говно?

— Нет! — Нельсон обернулся на толпу, подался вперед и понизил голос. — Конечно же, нет, — повторил он, бросая взгляд на Кралевича. Поскольку декан никак не отреагировал, Нельсон решил, что Кралевич в курсе. — Но я…

— Что вы?

— Я-я-я, — промямлил Нельсон, — знаю, кто пишет.

Что на него нашло? Нельсон понятия не имел, кто пишет анонимки.

— То есть… — начал он, собираясь взять свои слова обратно, но Акулло поднял руку.

— Кто вам сообщил? Вейссман?

— Нет. Я хотел сказать, что на самом деле не знаю, кто.

Акулло снова поднял руку.

— Вы Нельсон, верно?

Нельсон кивнул.

— Вы думаете, я с этим не справлюсь?

— Нет! — запротестовал Нельсон. — То есть да! Я хотел сказать…

— Вы считаете, что я без вас не обойдусь? У Нельсона перехватило горло.

Акулло наманикюренными пальцами обхватил чашку. Кралевич выплюнул соломинку. Его сербский акцент усиливался и ослабевал, в зависимости от обстоятельств; сегодня он был на пике.

— Моя дикая ирландская роза[91], — произнес теоретик, безбожно коверкая слова.

Акулло взглянул на него, потом на Нельсона.

— Так вы знаете нашего друга…

— Кого? — Нельсон изо всех сил старался не смотреть на Кралевича.

— Нашего друга-литератора. Нашего анонимного автора. Типа, который рассылает письма.

Нельсон честно хотел сказать: я не знаю, кто это, простите, что отнял у вас время, но Акулло жестом остановил его.

— Ладно, не будем называть фамилий. — Акулло поднял чашку и отпил крошечный глоток. Он глянул на Кралевича поверх кофе. — У некоторых слишком длинный язык.

Теоретик тяжело вздохнул, сдвинул шляпу на затылок и поднял глаза к потолку.

— Или Морт вам уже сказал? — Глаза у Акулло просветлели.

— Профессор Вейссман ничего мне не говорил.

— Готов поспорить, Морт все сказал.

— Правда, Вейссман не…

— Морт вам говорил, что я сказал этому козлу?

— Нет. — Сердце у Нельсона колотилось. Палец горел.

Акулло улыбнулся воспоминанию.

— Слушайте, вам понравится.

Декан одернул манжеты, сел поглубже, дернул шеей в высоком воротничке и положил руки на стол.

— Я пригласил его к себе в кабинет. Мы были одни: я и Вы Знаете Кто.

— Вообще-то не знаю, — начал Нельсон.

— Без фамилий. — Было видно, что рассказ доставляет Акулло удовольствие. — Так вот, этот хрен моржовый садится напротив меня. Не дальше, чем вы сейчас. Я беру со стола один из этих говенных листков — как будто он раньше их не видел — и говорю: «Это что? За кого вы себя принимаете, Эзра Паунд сраный?»

Декан рассмеялся, показывая волчьи клыки. Кралевич оттопырил губы и повел ими из стороны в сторону.

— Этот мудак мне говорит: «Я тут ни при чем. Это не я». — Акулло снова захохотал, буравя Нельсона взглядом. — А я отвечаю: «Не принимайте меня за идиота. Я что, по-вашему, с луны свалился? Может, вы перебрали ирландского виски, мой друг. Может, у вас вместо мозгов теплый ирландский портер».

«Куган?» — в изумлении подумал Нельсон.

— А он: «Иисус, Мария и Езеф». — Ирландский акцент выходил у Акулло лучше, чем у Кугана. — «Клянусь вам, Антони, покойницей мамочкой, да будет земля ей пухом, и Пресвятой Матерью Божьей, это не я. Ищите другого».

Куган? Нельсон с трудом верил своим ушам. Поэт шумит и дурашничает, но он не сволочь. Не расист.

— Слушай меня, ирландский ублюдок. — Акулло закинул ногу на ногу и подался вперед, как будто сейчас схватит Нельсона за грудки. Кралевич впервые взглянул на Нельсона. Его руки, обхватившие колени, подрагивали.

— С Антони Акулло не шутят. А особенно долбаные расисты. Молчать! — угрожающе рявкнул декан, хотя и Нельсон, и Кралевич не раскрыли рта. — У вас есть два выбора. Можете уйти по-тихому, и тогда мы сохраним вам пенсию. Или идите к адвокату. Ну как, Эзра? Что решили?

Акулло оттолкнулся от стола и тяжело вздохнул. Он вытащил из нагрудного кармана бежевый, в тон галстуку, носовой платок и взмахнул им в воздухе.

— Я дал ему немного поговорить. «Это нечестно, я их не писал, блям, блям, блям», потом сказал: «Все, приятель. Что вы решили?»

Акулло промокнул губы, посмотрел на платок, сложил его и бережно убрал в кармашек.

— Знаете, что он мне сказал? Уссаться можно. Он сказал: «Увидимся в суде». И знаете, что я ему ответил, Нельсон? Морт вам говорил?

Нельсон мотнул головой. Акулло закинул ногу за ногу, положил руку на колено и улыбнулся.

— Доставьте мне удовольствие, — сказал он. Нельсон только сморгнул.

— Доставьте мне удовольствие, — повторил Акулло.

— Ух, — протянул Нельсон.

Акулло прикрыл глаза и с ложной скромностью пожал плечами. Кралевич расстегнул нагрудный карман и вытащил матерчатый мешочек.