Путевые впечатления. Юг Франции - [23]

И вот тогда, именно в этих обстоятельствах, император Карл V и король Генрих VIII предложили Карлу Бурбонскому дать ему гораздо больше того, что Франциск I у него отнял; однако Карл колебался. Тем временем король, узнав об этом предложении и этих колебаниях, решил поступить с ним так, как если бы он уже принял предложение, и послал, чтобы схватить его, Бастарда Савойского, начальника королевского двора, маршала де Шабанна, герцога Алансонского и г-на де Вандома с сотней тяжеловооруженных конников при каждом, что само по себе было высшей почестью, ведь чтобы схватить одного человека, подняли целую армию.

Как только об этом стало известно коннетаблю, он 10 сентября под покровом ночи покинул свой замок Шантель, не взяв с собой ни одного пажа, ни слуги, с одним лишь дворянином сеньором де Помпераном, которому он некогда спас жизнь. Все время преследуемый врагами и все время ускользая от них, он пересек Овернь, Дофине, Савойю и Альпы и в четвертый раз спустился на равнины Пьемонта, так хорошо ему знакомые по его прошлым победам. Там и застали его посланцы короля Франциска I и потребовали от него вернуть меч коннетабля и орден Франции.

«Передайте вашему повелителю, — ответил Бурбон, — что меч коннетабля он отобрал у меня сам в тот день, когда передал принадлежащее мне командование передовым отрядом герцогу Алансонскому; что же касается ордена Франции, то я оставил его в Шантеле, под подушкой моей кровати, и он может его оттуда забрать».

Сказанное было тем более уместно, что, по словам Дю Белле, «мать короля уже приказала забрать всю обстановку семьи Бурбонов — как из упомянутых выше Шантеля и Мулена, так и из других ее резиденций, — а она была самой красивой, какая только могла быть в домах принца, принадлежащего к христианскому миру».

Вот каким образом и по какой причине коннетабль де Бурбон покинул Францию, свою родину, и стал изменником, привыкшим повторять ответ, который дал один гасконский офицер королю Карлу VII на вопрос, может ли что-либо заставить его покинуть свою службу:

«Нет, государь, даже если мне предложат три таких царства, как ваши; но да, государь, при первом же оскорблении».

Мы не прощаемся с коннетаблем, даже покидая древний замок, навевающий воспоминания о нем; ибо Бурбон-л'Аршамбо — это лишь гнездо, из которого взлетел орел: мы еще увидим его парящим над городом Марселем, сражающимся на полях Павии и на стенах Рима; мы найдем отпечатки его клюва и когтей на короне Франциска I и на тиаре Клемента VII, потому что, как поется в кастильской песенке, Франция его вскормила, Испания одарила его славой и подвигами, а Италия предоставила ему гробницу.

Эта гробница, увиденная Брантомом, находится в Гаэте, поскольку солдаты коннетабля не решились оставить его тело в Риме, опасаясь, что, когда они уйдут оттуда, оно будет поругано. Над гробницей развевается желтый штандарт, который избрал Бурбон, вступив на службу императора: на нем изображен летучий змей с пламенеющими мечами и написано слово «Надежда» — это означает, что ему понадобилась скорость летучего змея, чтобы покинуть Францию, но он питает страшную надежду вернуться туда с огнем и мечом. На той стороне гробницы, что обращена к двери, можно прочитать эпитафию, дающую преувеличенное, но любопытное представление о славе, которую оставил по себе, умирая, этот Кориолан средневековья:

Всем Карл Великий был судьбою одарен;

Был Александр взращен отцом для войн и чести;

Ты славой лишь себе обязан, Карл Бурбон,

Чей прах покоится теперь на этом месте.[4]

Владения коннетабля Бурбона оставались в собственности Луизы Савойской и Генриха II до тех пор, пока в 1562 году Франциск II не передал некоторые из них монсеньеру Людовику де Бурбону, герцогу де Монпансье; однако замок Бурбон-л'Аршамбо не вошел в их число и оставался в руках Валуа вплоть до дня убийства Генриха III, до того часа, когда, по странному совпадению, молния ударила в церковь Сен-Шапель, стоявшую у подножия еще уцелевших башен, и, отломив ламбель дома Бурбонов, оставила в неприкосновенности три цветка лилий, создав из них герб Франции. В наши дни людская гроза грянула над потомками Бурбонов, как тогда она грянула над династией Валуа, но на этот раз, обрушившись на Тюильри, она сломала и ламбель, и герб.

Здешняя церковь Сен-Шапель, строительство которой было начато Иоанном И, продолжено Петром II и закончено лишь в 1568 году, в эпоху расцвета готики, сестра и соперница парижской Сен-Шапель, соединяла в себе удивительные прихоти искусства пятнадцатого века с совершенством и законченностью Ренессанса. Ее украшали великолепные витражи, изображавшие сцены из Святого Писания, изящные резные дубовые панели, кружева, выдолбленные из камня, золотые раки, инкрустированные драгоценными камнями, статуи из цельного серебра и усыпанный рубинами золотой ковчег, хранивший частицу истинного креста, которую сам святой Людовик привез из Святой Земли и подарил своему сыну, Роберту Французскому, графу Клермонскому. Эта драгоценная реликвия находилась в подземной часовне, называвшейся «Сокровищница». Оправленный в чистое золото ковчег был изготовлен в форме Голгофского креста, где рядом с фигурами Девы Марии, святого Иоанна и кающейся Магдалины один из тех неизвестных великих художников, что жили в четырнадцатом веке, поместил фигуры коленопреклоненных Иоанна, герцога Бурбонского, и его супруги Иоанны Французской; золотая корона венчала крест, и на ней была надпись: