Провинциалка - [5]

— Хорошо, принеси мне молодую баранину.

— А хочешь пивка?

— Разумеется… и холодного!

Шарло зажмурил один глаз, но ничего не сказал.

— Будешь обедать? — обратился я к Гандеву. Тот сидел на стуле, как истукан, явно пораженный бесцеремонностью старого официанта.

— Благодарю, мне пора. Обещал жене вернуться к обеду.

Он оглянулся вокруг, затем облокотился на стол, приблизившись ко мне вплотную.

— Позавчера в гостях я услышал от одного из шефов киностудии, что два месяца тому назад руководство кинообъединения оказалось в безвыходном положении. Пора было приступать к съемкам, а режиссер и слышать не желал о сценарии Миладина Кондова.

— От пива ты, пожалуй, не откажешься? — прервал я его с легким пренебрежением.

— Пожалуй.

Я налил ему из бутылки, принесенной Шарло вместе с молодой бараниной. Пиво, конечно, было теплым — старик позволял себе маленькие вольности, заботясь о моем здоровье.

Гандев залпом осушил свой стакан и, вытерев губы, продолжил:

— Меня интересует, как отреагирует бай Миладин.

— На что?

— Ну… на всю эту историю… Конечно, он сам виноват, да и потом, если вдуматься, что тут особенного, почему бы не воспользоваться опытом и такого мастера диалога, как вы… Кино — коллективное искусство.

Я отключился и с тяжестью на сердце внезапно задумался. Действительно, как отнесется ко всему этому Миладин Кондов?.. Я знал его давно — еще с той поры, когда он заведовал отделом прозы нашего единственного литературного журнала. Он напечатал мои первые рассказы. В те годы он казался мне пожившим человеком, гораздо старше меня самого — тогда Кондов был уже признанным писателем, а я — зеленым юнцом. Сейчас эта разница стерлась. Мы оба сходили за представителей зрелого поколения, но я по сей день сохранил чувство уважения и признательности к талантливому писателю, взявшему меня под свое крыло и открыто вставшему на мою защиту после выхода в свет моей третьей, довольно злополучной книги…

— Ведь в конце концов кино — коллективное искусство, — вновь прорвался ко мне голос Гандева, и я устало и раздраженно провел рукой по лбу.

— А почему, собственно, ты так интересуешься этим фильмом? — язвительно ввернул я. — Или Рашков предложил тебе главную роль?

— Ну, куда нам до главной, но есть там одна ролишка — как раз для меня!

— Ты-то откуда знаешь, ведь сценария еще не существует!

Гандев втянул голову в плечи, словно хотел этим показать, что он, конечно, мелкая рыбешка, но кое-что понимает.

— Так-то оно так… Но все же исторический фильм не возможен без некоторых персонажей.

"Не нацелился ли он на роль царя Фердинанда? — ошеломленно уставился я на его сардоническое лицо… — Действительно ли Рашков пообещал ему что-то или все это — плод его воображения? А может быть, он обрабатывал меня таким своеобразным способом?.."

— Как продвигается пьеса? — опять вздрогнул я от его голоса.

— Продвигается потихоньку… Дело идет к концу.

— Оканчивайте поскорей, мы с нетерпением ждем ее в нашем театре. Вы ведь знаете, новая пьеса такого автора, как вы, всегда ожидается с нетерпением. — Он взглянул на часы, резко отодвинул стул и поднялся. — До свидания, товарищ Венедиков, надеюсь, что в самом скором времени вы порадуете нас дважды!.. — И через секунду испарился.

Я нервно потянулся к бутылке. Налил пива и отпил глоток. Отвратительный напиток… "Этот кретин Шарло перестарался, еще немного — и он станет водить меня в туалет! По какому праву он подсовывает мне теплое пиво, когда я заказал холодное?.. Все дрожит над моим горлом, надоело!"

Я раздраженно отставил стакан и завертел головой в поисках официанта. И тут же осознал, что мой гнев вызвал не Шарло, а человек с глазами сыча, этот надоедливый тип, казалось, оставивший после себя мокрое пятно на скатерти, распустил слюни… Как хорошо все складывалось до обеда и как резко все переменилось! Я почуял неприятности еще в тот момент, когда наткнулся взглядом на его противную физиономию… Может быть, не следовало мне сегодня играть в карты — обдерут, как липку! Но партия была назначена на два часа, никакая земная сила не могла отменить ее, и мне оставалось лишь смириться со своей участью!..

3

Произошло именно то, чего я боялся — меня ободрали, как липку! Еле наскреб стотинки, чтобы заплатить таксисту, подбросившему меня к ателье Мари-Женевьев.

К счастью, погода опять испортилась, моросил противный мелкий дождик, и Мари предложила никуда не выходить. Она была чуть ли не единственной женщиной в моей жизни, не любившей злачные места, и это, наверное, ее и погубит…

В центре ателье торчал мольберт. Я скользнул взглядом по полотну. Картина — почти оконченная — изображала обнаженную девушку, лежащую на животе перед старинным граммофоном с огромной трубой.

— Что это? — удивленно спросил я.

В прошлый раз этой картины не существовало, и Мари никогда до сих пор не рисовала обнаженное тело.

— Это для фильма! Главный герой — художник, и в его ателье должны быть картины.

Недавно один молодой режиссер пригласил ее художником-постановщиком в свой первый художественный фильм. Я был знаком со сценарием (автор — опять-таки молодое дарование) и не испытывал особого воодушевления.