Против часовой - [24]

Кажется, индеец крикнул Люсия, но поручиться Наташа не могла бы. Невольно Наташа подняла глаза, и на балкончике дома, куда вела крутая и узкая лесенка, она увидела женщину, но не индейского, а явно испанского происхождения. Впрочем, женщина смотрела на Наташу так же молча и бесстрастно, как и индеец.

— Буэнас диас, — вымолвила Наташа и самой себе удивилась, какая прорезалась в ней способность к языкам. Наверное, со страху, только и успела подумать она, как женщина что-то быстро и непонятно заговорила гортанным громким голосом. И исчезла в доме. Наташа снова посмотрела на мужчину: тот пил свою текилу, не обращая на нее внимания.

— Эй, — окрикнули ее сверху. Наташа обернулась, женщина манила ее рукой. Наташа на дрожащих ногах принялась подниматься по ступенькам, а женщина опять заговорила, причем голос ее звучал раздраженно, даже сердито. Когда Наташа взобралась, наконец, на площадку, сильно запахло тушеными овощами, чесноком и перцем. Наташа увидела, что женщина очень растрепана, халат на ней кое-как запахнут, лицо лоснится от пота: наверное, незваная гостья оторвала ее от плиты. На дряблой темной шее с многими светлыми поперечными морщинами болтались разноцветные стеклянные бусы. Женщина сильно размахивала рукой, не умолкая, а в другой руке у нее была зажата какая-то бумажка, и в эту бумажку она тыкала пальцем. Изредка в возбужденной речи этой дамы Наташе слышалось имя Валера, но, наверное, ей так только казалось. Каким-то образом Наташа поняла, что женщина хочет денег. Она расстегнула сумочку, достала кошелек, протянула женщине сто песо. Та схватила деньги, презрительно фыркнув, окинула Наташу с головы до ног уничижающим взглядом и сунула ей бумажку. И скрылась в дверном проеме, который был завешен пестрой циновкой. Наташа развернула засаленный клочок, спускаясь по ступенькам как во сне. И с трудом разобрала начало: Valery…

Глава 19. ОПЯТЬ СОЛВЕЙГ

Не помня себя, Наташа выбралась на грязную улочку, прикрыв за собой ворота: отчего-то ей сейчас казалось, что здесь, на улице, много безопаснее, чем в этом мало гостеприимном мексиканском доме. Она развернула бумажку, по-видимому, это был адрес, написанный знакомым Наташе почерком. Но она в этой записи ничего не поняла.

Наташа побрела, не зная куда. Скорее всего, думала она, Валерка съехал, причем задолжал за квартиру. Да, не важны были у него дела, если он жил в этих трущобах. Да еще не смог расплатиться…

Наташа увидела распахнутую дверь, за ней ступеньки вели вниз. Наверное, это было кафе. И в кафе наверняка есть телефон. Наташа осторожно и боязливо ступила на лесенку, спустилась вниз и оказалась в темном мрачном помещении. Здесь действительно были расставлены столики, и царил влажный полумрак. Когда глаза привыкли, Наташа разглядела в углу за столиком троих смуглых мужчин, игравших в карты. Все трое повернулись к ней и неприязненно, как ей показалось, на нее смотрели. У Наташи подкашивались ноги, и она опустилась на стул за ближайшим столиком. Один из мужчин поднялся и будто нехотя подошел. И встал перед ней.

— Дринк, плис, — громко прошептала Наташа — от страха у нее пропал голос. — Дринк, — повторила она.

Мужчина развернулся, подошел к стойке и через мгновение поставил перед ней рюмку, полную до краев. Наташа поднесла рюмку к лицу и, зажмурившись, выпила одним махом. И закашлялась — таким крепким оказалось вонючее пойло: Наташа не сообразила, что дринк означает во всем мире пить алкоголь, а вовсе не воду, которую она пыталась попросить. Мужчина стоял над ней, ухмыляясь.

— Вотер, плиз, — выдавила Наташа.

И мужчина, будто сжалившись, принес ей стакан воды. Вода была тоже отвратительного вкуса, но и ее Наташа выпила одним махом. — До ю хэв зе телефон? — спросила Наташа. — Ай нид э тэкси…

— Тэн долларс, — сказал мужчина и показал ей растопыренные пальцы на обеих смуглых пятернях. Наташа достала из сумочки сотню песо и отдала ему, понимая, что ее грабят. И вдруг ужаснулась, что забыла, куда дела Валеркину бумажку. Она перерыла сумочку, потом спохватилась — мятая бумажка нашлась в правом кармане ее юбки. Наташа вздохнула с облегчением, спрятала бумажку в сумочку. Хозяин тем временем выставил телефонный аппарат на стойку бара. Наташа разыскала карточку Солвейг, подошла к стойке, инстинктивно прижимая сумочку к груди, набрала номер. Лишь бы она была дома, лишь бы была… Наташе сейчас казалось, что только Солвейг может ее выручить. И ей повезло — после четвертого гудка она услышала в трубке голос своей подруги по перелету.

— Солвейг, — прошептала Наташа.

— Что, детка, у тебя уже начались проблемы?

— Да… то есть, нет. — И Наташа вкратце изложила ситуацию.

— Да, угораздило же его туда забраться, — подвела итог Солвейг. — Ты говоришь из бара? Кажется, тебя приняли за самку гринго. Дай трубку бармену, — приказала Солвейг.

Наташа подняла глаза и к своему изумлению увидела, что бармен улыбается. — Русо, си? — сказал он.

— Си, си, — заулыбалась Наташа от счастья. И краем глаза заметила, что мужчины в углу тоже улыбаются ей.

Бармен взял трубку и четырежды повторил си, синьора. Потом отдал трубку Наташе.