— Я не… задумывался над этим.
— Хочешь довести Чжаня до инсульта? Он получил все предназначенные тебе тумаки, а тебя сбила машина? Как-то безответственно для человека, который в два часа ночи сорвался из постели по одному зову своего…
— ХэТянь… — судя по ветру, шумящему в динамике, Цзянь и не думает сбавлять скорость, — скажи… я идиот, да?
ХэТянь замолкает и прикрывает глаза свободной рукой. Ему хочется улыбнуться, но кажется, что эта улыбка получится болезненной. В груди почему-то дерёт, как будто песок рассыпали.
Цзянь и Чжань — это слишком простая и понятная для него история.
— Да, — отвечает ХэТянь. — Полный идиот.
Куда меньший, чем я, кажется.
— Хорошо, — выдыхает тот.
Судя по тому, что шум в трубке успокаивается, он уже около больницы. Шмыгает носом и повторяет:
— Хорошо.
* * *
— Ты не поверишь, кого я встретил вчера в «Тао-Тао»!
Вот первое, что говорит сегодня утром Йонг, догоняя его на ступеньках школы и закидывая руку на шею.
Сейчас ХэТянь смотрит на блеклую деревянную вывеску «Тао-Тао» и находит десятитысячную причину, почему прямо в эту секунду лучше всего будет развернуться и отправиться обратно в школу, но не двигается с места. Сидит на лавке сбоку ото входа, закинув ногу на ногу, и смотрит.
— Что ты забыл в «Тао-Тао»? — спросил он у Йонга, пока они поднимались в класс.
— Ма сказала, что у Су появился очередной ухажер, который отвел её туда на ужин. Но не в этом соль! — Глаза Йонга загорелись с новой силой, словно новость, которую он хотел сообщить, стоила по меньшей мере тысячи юаней. — Там был тот придурок!
Сейчас время обеденного перерыва, поэтому мимо то и дело проходят мужчины в костюмах и женщины с картонными стаканами кофе. Воздух пахнет оживленным городом и горячим асфальтом, а солнце сквозь листья почти не слепит — так, осторожно касается то скул, то подбородка. Хочется закрыть глаза, но ХэТянь смотрит в широкую затемнённую витрину. Отсюда видно барную стойку и стол, за которым обедает немолодая пара. Остальное пространство кафе съедают солнечные блики.
Эта аллея никогда ему не нравилась как раз из-за вот таких забегаловок, раскиданных повсюду. Они ассоциируются с безвкусной пищей и холодным чаем.
— Какой придурок? — ХэТянь поставил свою сумку у парты и сел, кивая одноклассницам. Те привычно расплылись в улыбках и начали хихикать, бросая на них косые взгляды.
Йонг уселся на своё место впереди, оседлав стул и ухватившись за спинку руками.
— Тот рыжий тип, с которым ты столкнулся у питьевого фонтана! Ну?! Вспомнил?
Бах.
— А. Этот.
— Идиот, которого отстранили на неделю от занятий за то, что он устроил драку около спортивной площадки! Он был там!
ХэТянь быстро облизал губы, достал из сумки тетрадь и пробормотал:
— Ясно.
Йонг сильно наклонился вперёд, заговорщически скалясь.
— Он там работает, — севшим от переизбытка эмоций голосом зашептал он.
— Ого, — ХэТянь заставил себя улыбнуться в ответ и вычистить голос от любых эмоций. — Ну, я от него большего и не ожидал.
— Какая же должна быть жопа с деньгами, чтобы идти подносы тягать, ты прикинь, чувак!
ХэТянь с каменным лицом наблюдает, как человек с рыжими волосами, цвет которых не скрадывает даже тонированная витрина, подходит к столу с клетчатой скатертью, чтобы забрать грязную посуду.
ХэТянь не шевелится, не моргает, чувствует только, как ускоряются удары сердца в груди. Возможно, какая-то его часть хочет, чтобы его наконец-то заметили.
Возможно, он ради этого пришёл. Чтобы Рыжий предпринял хотя бы что-то, кроме своего осточертевшего тотального молчания.
Честно говоря, у Хэ Тяня есть план.
Он уверен, что это сработает. Что всё вернётся на круги своя.
Подохнет инстинкт раззадоренного охотника, который раз упускающего хитрого лиса.
Уязвленного породистого пса, которому не ответила на лай хромая дворняга.
Вроде бы — не очень уж и надо было, в лесу ещё тысяча лисиц, вокруг ещё миллион необлаянных дворняг. Но мысль жужжит в голове жирным шершнем: тебя натянули. И это недопустимо. Ведь у Хэ Тяня есть своё маленькое правило: ему никто не отказывает.
Все хотят общения с ним. Все хотят его.
Это даже смешно.
Но он не улыбается.
Смотрит, как открывается дверь бокового выхода «Тао-Тао».
Мужчины в костюмах и девушки с картонными стаканами внезапно исчезают, весь парк вымирает, или чёрт знает, почему, но, глядя на вышедшего с двумя здоровыми мусорными пакетами Рыжего, ХэТянь чувствует себя как вилка, воткнутая в раскрытую ладонь. Он здесь один.
Точнее, они. Вдвоём.
Сердце грохочет в своем звукоизолирующем мешке из мышцы.
Рыжий грохочет пластиковой крышкой бака, выбрасывает пакеты и разминает спину.
Лезет в карман штанов. Достаёт из мятой пачки сигарету. Слишком спокойный без своей излюбленной недовольной рожи.
Да, он действительно в форме работника «Тао-Тао». Фартук в бело-синюю продольную полоску, в нагрудный кармашек белой футболки-поло воткнут маркер и блокнот.
Баки отгорожены от парковой зоны невысоким деревянным забором, о который Рыжий и опирается поясницей.
Задумчиво и слишком сосредоточенно расправляет помятую сигарету, глядя прямо перед собой. Как тогда. Глаза не отрываются от Рыжего, который зажимает фильтр зубами, слегка выставив нижнюю челюсть вперёд.
