Он просто хочет пить.
Рыжий наклоняется над фонтаном.
Отсюда можно заметить пару расчесанных и подживших царапин на шее. Синяк на лице, оказывается, темнее, чем показалось издали, хотя с этого ракурса видно только хрящ уха, кончик носа и ушибленную скулу. Ещё — разбитые костяшки пальцев, которыми Рыжий упёрся в мраморный широкий обод. И ещё — на нём другая футболка. Ту, видимо, пришлось выкинуть.
ХэТянь чувствует себя странно, стоя за спиной этого человека, как будто подглядывает в замочную скважину, находясь у всех на виду. Затылком ощущает удивленные взгляды Йонга и Чуни. Его не беспокоят разговоры, он даже не думает, что скажет, когда вернётся за стол. Просто ждёт. Это какая-то новая для него игра, которую не успел ещё распробовать.
Рыжий заканчивает пить и поворачивает ручку. Пока поток воды умирает, он слегка морщится, выпрямляя спину.
— Хреново выглядишь, — говорит первое, что приходит в голову, ХэТянь.
Рыжий заметно вздрагивает и резко оборачивается через плечо. Секунду смотрит, недоумевая, будто растерявшись, но потом сжимает губы и хмурится. Узнаёт.
Вот оно, знакомое выражение лица. Таким он его и запомнил, только взгляд тогда был более открыт, словно кровяная каша на подбородке делала Рыжего сговорчивее, более безразличным к тому, что в нём увидят. Есть люди, которые через боль постигают внутреннее спокойствие.
Сейчас он спокоен примерно так же, как человек, держащий на ладони гранату с выдернутой чекой.
ХэТянь насмешливо поднимает руки:
— Успокойся. Я не собираюсь тебя бить.
— Ещё бы ты попробовал.
Рыжий бегло осматривает двор, стреляет взглядом по трём точкам за спиной Хэ Тяня, словно оценивая, есть кто-то с ним или нет. На несколько секунд задерживает внимание в той стороне, где остались сидеть Йонг и Чуни. ХэТянь представляет себе, с какими выражениями лиц они сейчас таращатся в эту сторону, поэтому усмехается в угол губ и наклоняет голову вбок, глядя на Рыжего. Тот сжимает челюсти и снова сверлит его тяжёлым немигающим взглядом.
Сухо спрашивает:
— Ну и?
— Кто тебя так? — ХэТянь кивает на разбитую скулу.
— Тебя это каким боком трогает?
— Тем, который отвечает за мою слабость к сирым и убогим.
Рыжий кривит губы, царапается о насмешку, тут же съёживается весь и глухо выплевывает:
— Отъебись, мажорчик.
Глаза у него светло-карие, почти отдают желтым. Голос негромкий, но какой-то простуженный, хриплый.
ХэТянь мысленно записывает этот шизофренически тупиковый разговор, как на плёнку. Он хочет запомнить каждую скудную эмоцию, чтобы прокрутить их перед глазами позже. Внутренний голос недоумевает: что ты вообще здесь делаешь?!
Это существо не твоего класса, с ним не нужно иметь никаких дел. Есть хищники, которые по природе своей никогда не пересекаются между собой. Как акулы и львы. Два разных мира: зашвырни льва в океан — он не протянет и четверти часа. Как раз ваш случай.
Рыжий сверлит его напряжённым взглядом: брови сильно нахмурены, видно потемневшую ссадину над правой.
ХэТянь кивает на фонтан:
— Я хочу пройти.
До Рыжего, наверное, доходит, что он действительно стоит на пути: ни туда, ни сюда. Он резко наклоняется за рюкзаком, закидывает его на плечо. Сжимает в кулаке лямку так сильно, что белеет кожа вокруг разодранных костяшек.
Даже короткий взгляд, который бросает Рыжий, не сулит ничего хорошего. Так смотрят, прежде чем отпиздить.
У ХэТяня холодеет затылок, и это не страх, а какое-то дикое предвкушение, как перед прыжком с трамплина. Что-то подсказывает ему, что этот прыжок закончится катастрофой. До смешного. Перед самым бассейном он может обнаружить, что внутри нет воды. Пробить собой дно и лететь вниз, как Алиса, но не в Страну чудес, а в отравленный колодец. И сжимать в руке оборванную верёвку.
ХэТянь хочет оскалиться в улыбке, сказать что-нибудь ещё, какую-нибудь гадость или колкость, но Рыжий, не говоря больше ни слова, сильно пихает его плечом и идёт в сторону главного входа.
В любой другой ситуации ХэТянь уничтожил бы каждого, кто осмелился вот так пихнуть его плечом.
Он смотрит ему вслед и думает: в любой другой. Но не этой.
* * *
Цзянь И вечно ввяжется.
Этот безобидный парень не умеет без радостей жизни — тех, которые оставляют после себя горячие синяки. Он с виду тихий, а на деле такое чудит, закачаешься. Скучать с ним точно не приходится, поэтому когда Рыжий и Цзянь забивают стрелу, ХэТянь даже не удивляется, только мысленно делает заметку на полях: присмотреть за ними после уроков, занять место в первом ряду, так близко, что, будь это концертным залом, дирижёр задевал бы его полами фрака на каждом взлете ауфтакта.
Он чувствует себя разобранным и каким-то надколотым, как треснувшая чашка, из которой медленно, но верно выходит вода.
Прошла уже неделя времени, ХэТяню за все эти дни иногда начинает казаться, что его мысли перехватывают вожжи правления в свои глупые руки и начинают жить своей собственной, стрёмной и грязной жизнью.
Что кто-то другой сидит у него в голове, дергает эти маленькие дотошные рычажки, заставляя смотреть, искать взглядом и находить. Он всегда находит Рыжего в толпе, потому что его дурацкие волосы — это долбаный маяк. ХэТянь в растерянности, в недоумении, почти в отчаянии, он не планировал всего этого.
