Прощай, гармонь! - [12]
Фокин спал. Рядом с ним лежал бивень мамонта, нелепая закорючка больше, чем полцентнера весом. Бензина у нас нет. Димке пришлось оттаивать мерзлоту. Я заметил обрывки бумаги, в которую был упакован бензин…
— Димка не может идти, — говорю я Жану, кое-как разбудив его. Жан долго смотрит на меня припухшими со сна глазами и ничего не понимает. Постепенно смысл сказанного доходит до него, и Жан просыпается окончательно.
— Не может… Ах, он не может! — тяжелая челюсть Витулина выдается вперед, на скулах обозначаются желваки. В такие минуты, глядя на Жана, я имею полное представление о жестокости викингов. — Он пойдет! — обещает Жан. — Он обязательно пойдет…
5
Мы идем часа три, но кажется, что целый день. Впереди, как всегда, Витулин. К его вчерашнему грузу прибавился тяжелый штатив. Я сверх нормы, определенной мне еще на Угыр-Хая, несу чайник и рюкзак. Где-то позади нас тащится Димка. Он сгибается под древней тяжестью бивня. Даже рота стопроцентных викингов отступилась бы от Димки с его бивнем. А обрусевший латыш Жан Витулин спасовал на первом же шагу. Фокин закатил ему настоящую истерику и наотрез отказался нести свою долю.
— Я запишу тебе прогул, — пригрозил Жан и сам смутился, почувствовав, как нелепо прозвучала его угроза в безбрежной тундре.
— Пиши два прогула! — орал Димка. — Все равно не понесу!
— Подохнешь один без жратвы! — гневно раздувая ноздри, сказал Витулин.
— Подохну! — взвизгнул Фокин. — Подохну!
И непонятно было: соглашался ли он помереть в обнимку с мамонтовой костью или предупреждал, что вся ответственность за гибель молодого романтика ляжет на нас. Как бы там ни было, но Жан плюнул на Димку и молча взвалил на плечо штатив.
Жан ушел далеко вперед, а я не трогался с места. Мне хотелось посмотреть, как Димка поволокет свою кость. Димка прежде всего повесил на шею гитару. Потом поставил бивень на концы, подлез под него, как под коромысло, и поднялся.
Фокин здоровый парень, но тащить по тундре такую загогулину — немыслимое дело. Через двести шагов Димка остановился перевести дух. Я подошел к нему. Димка отбросил сетку накомарника на голову, потому что на ходу даже с легкой ношей в накомарнике трудно дышать. Тыльной стороной ладони Димка давил на лице комаров, и пот, смешанный с кровью, струился по лоснящимся щекам. Он был и страшен и смешон с бивнем мамонта на плечах и гитарой на груди.
— Димка, что ты делаешь? Брось…
Димка тоскливо посмотрел на меня и тихо сказал:
— Уйди… Уйди!
Когда меня вежливо просят, я всегда ухожу. Я не злопамятен, но эту сцену Димке припомню. Потом. Когда к нему вернется человеческий облик.
6
К полудню мы вышли на берег безымянной речушки. Это уже здорово, значит скоро Анабар!
Речушка извивалась по тундре, плоской, как полигон. Холмы остались позади. Это хорошо и плохо. Хорошо потому, что в пойме даже жаркое лето не иссушит воду. Плохо потому, что по сухой тундре идти все-таки легче… Но в первое время мы не думали об этом. Самое главное — вода! Чистая, к тому же проточная. Мы, не сговариваясь, стали раздеваться. Когда в воде — комары не страшны. Мы долго купались, радуясь, что вода в речушке оказалась очень теплой.
По берегам речушки рос чахлый тальник, и мы — о боже, какая роскошь! — поставили полог в жидкой тени. Мы собирали плавник, долго разжигали костер, варили чай. И все молча. Если говорить, то нужно говорить о Димке. Димка до сих пор не пришел… Мы пили чай. В первый раз за вторые сутки. Я вспомнил пот и кровь на лице Фокина и сказал:
— Скотина…
Это можно было бы отнести на счет комара, которого я только что прихлопнул на щеке, но Жан сразу же спросил:
— А если он не придет?
— Он нас бросил, — ответил я.
— Так не бывает, — покачал головой Витулин, — один не бросает двоих. Двое бросают одного.
— Он бросил нас, — стоял я на своем.
— Закон тайги: помогай человеку…
— А он нам помог?
— Ему плохо, — вздохнул Жан. В такие минуты, глядя на него, я верю, что есть на свете люди, готовые отдать все, чтобы кому-то было хорошо. — Надо идти навстречу…
7
Идти никуда не пришлось. Димка просто сбился с нашего следа и вышел к речушке выше по течению. Мы увидали его, когда он был совсем близко. Он шел по берегу медленно, заметно пошатываясь. Кость гнула его к земле, гитара по-прежнему болталась на груди.
Не дойдя до полога десятка шагов, Димка сбросил с плеч бивень, снял гитару и сам лег на живот, обхватив голову. Лежал он долго, так долго, что Жан хотел было к нему подойти. Однако, Димка зашевелился. Подтянув колени, он поднялся на руки и на четвереньках пополз к воде. Умывшись, Димка долго пил. Жан не вытерпел, подошел.
— Мы чай сварили, иди…
Димка, не ответив, встал и направился к рюкзаку. Из рюкзака он достал начатую плитку чая, отломил от нее кусок и на наших глазах принялся спокойно жевать.
— Ты что, совсем спятил? — спросил Жан.
— Не мешай ему, — посоветовал я, — не срывай спектакля…
— Сейчас же отдай — потребовал Жан.
Димка отвернулся и бросил чай в воду.
— Что ж ты делаешь, идиот? — неожиданно плаксиво спросил Жан. — Ты что, терпение наше испытываешь? Хочешь, чтобы утопили тебя вместе с бивнем?
— Попробуй — тронь, — хрипло сказал Димка, — горло перегрызу…
Творческий путь Г. Комракова в журналистике и литературе начался в 60-х годах. Сотрудник районной газеты, затем собственный корреспондент «Алтайской правды», сейчас Геннадий Комраков специальный корреспондент «Известий»; его очерки на темы морали всегда привлекают внимание читателей. Как писатель Г. Комраков известен повестями «За картошкой», «До осени полгода», опубликованными журналом «Новый мир»; книгами «Слоновая кость», «Доведи до вершины», «Странные путешествия» и др.Повесть «Мост в бесконечность» — первое историческое произведение Г.
Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.