Прощай, гармонь! - [11]
Жан собирает в кучу сухой мох. В тундре костра не разведешь, поэтому мы несем с собой сухой бензин. Бензин, упакованный в бумагу и похожий на головку сыра, горит без дыма, ровным жарким пламенем. У нас бензина хватит вскипятить чай два раза. А мох нам нужен для дымокура. Считается, что дым отпугивает комаров. Не знаю… Во всяком случае, в анабарской тундре комары будут кусать человека, если он даже сядет на костер.
Димка вернулся с чайником, до половины наполненным затхлым, коричневым настоем. Жан глубокомысленно понюхал и вздохнул:
— Чаю не получится…
— А там возле болота морошки, братцы, тьма-тьмущая, — сообщил Димка.
Интересно устроен человек. Только что мы падали от усталости и мечтали об одном: отдохнуть. Но достаточно было Димке найти морошку, и мы, не удержавшись от соблазна, спускаемся с холма.
Димка не соврал. Кочкарник вокруг болота окрашен в желто-розовый цвет. Нет на свете ягоды вкуснее переспелой морошки! Одно плохо — не сорвешь ее. Не выдерживает северная неженка даже легкого прикосновения пальцев, истекает винным соком. Но у нас есть свой метод. Мы ползаем по кочкам и объедаем ягоду, не прикасаясь к ней руками.
3
— Илья! — кричит где-то Димка. — Иди сюда!
— Мне и здесь хорошо!
— Много у тебя?
— Бездна!
— Тогда я к тебе…
Морошки одинаково много везде, но Димке кажется, что на соседней кочке ее несравненно больше. Чудак… Я поднялся, чтобы выгнать комаров, набившихся в накомарник, и вижу, как Димка бежит ко мне. Внезапно Димка падает, и вслед за тем я слышу длинную руладу из умело подобранных ругательств. Слева от меня показалась голова Витулина.
— Ты что, взбесился? — спрашивает он у Димки.
— Сапог порвал! — орет Димка. — О пенек споткнулся… Новый сапог накрылся…
— Это уже интересно, — говорит Жан. — Фокин делает открытие: пеньки ему в тундре мешают…
— Не веришь — посмотри! — предлагает Димка. — Он окаменевший…
Открытие не открытие, а пенек на самом деле торчит из мха: черный, потрескавшийся, будто небольшое деревцо было сломано здесь когда-то бурей. Витулин опускается на корточки, берет у Димки нож и скоблит пенек. Под черной поверхностью оказывается кость, слегка желтоватая, цвета топленого молока.
— Эх, ты, пенек! — смеется Жан. — Это бивень мамонта…
Фокин недоверчиво смотрит на Витулина.
— Представляете, ребята, — говорит Жан, — здесь ходили мамонты! Жили, погибали… Может быть, триста тысяч лет назад! Здорово, а?
— Так это же… это же слоновая кость, — тихо выдохнул Фокин.
— Можно и так назвать, если больше нравится, — соглашается Жан.
— Это я нашел, — говорит Димка, не глядя на нас. — Моя кость…
— Что из этого? — пожал плечами Жан.
— Мой бивень, вот что, — дрожащим голосом говорит Димка. — Заберу…
— Не дури, — вмешиваюсь я.
— Я знаю… Не купите… Идите вы…
На Димку неприятно смотреть: губы трясутся, пальцы в беспорядочном движении, то застегнут верхнюю пуговку куртки, то расстегнут.
— Ты дурак, Фокин, — вежливо говорит Жан.
— Ага, уже сразу Фокин… Официально… А я чикал! Здесь ты мне не начальник. Здесь — мое…
Нам с Витулиным страшно неловко. Мы все еще думаем, что Димка шутит, но он давно уже не шутит, он склонился над бивнем, прикрыв его от нас, и затравленно, как песец в капкане, смотрит снизу вверх.
— Что ты с ним будешь делать, Димка? — спрашиваю я.
— Знаю… Слоновая кость. У меня купят…
— Охотник за слоновой костью! Новый Джон Хантер! Черт меня возьми, но это здорово! Какой же ты дурак, Дима, — укоризненно покачал головой Витулин. — Он же в мерзлоту впаян! Ты его и за ночь не добудешь!
— Добуду, не волнуйся! — воскликнул Димка и принялся лихорадочно сдирать мох вокруг бивня.
Мы не знаем, что делать. Витулин покрутил указательным пальцем у виска. Я улыбнулся. Нет, Димка не сошел с ума, просто он блажит. Сейчас все это кончится. Димка пойдет с нами.
— Димка, пойдем, — зову я.
Димка не отвечает. Он быстро-быстро режет ножом оттаявший слой тундры. Через минуту острие ножа дошло до вечной мерзлоты.
— Кончай, Димка, — прошу я, — на кой черт он тебе?
Димка молчит, он упорно ковыряет мерзлоту, отслаивая маленькие кусочки.
— Фокин! — Вот когда Жан заговорил официально. — Фокин, я предупреждаю…
— Нет! — исступленно кричит Димка. — Нет!
Витулин круто поворачивается и уходит.
— Скотина ты, Димка, — говорю я и шагаю за Жаном.
4
Спать укладываемся молча. Лишь перед тем, как закрыть глаза, Жан миролюбиво говорит:
— Утешится — придет…
— Конечно, придет, — соглашаюсь я.
Проснулся я от нестерпимо яркого солнечного света, бьющего прямо в лицо. Жан еще спал, накинув на голову куртку. С другой стороны рядом со мной — пусто. Я вылез из полога. Над болотом, в безветрии дня, поднимается белый столбик дыма. Значит, Димка там.
На завтрак я решаю разогреть по банке свиной тушенки. Но где бензин? Вчера лежал здесь… Может быть, Димка спрятал? Зачем? От кого?
Димка сидит около дымокура, уткнув голову в колени.
— Димка, — потряс я его за плечо. — Димка!
Фокин вскинул на меня красные, воспаленные от бессонницы и едкого дыма глаза. Лицо Димки осунулось, как после недельной голодовки.
— Я выкопал его, — сказал Димка.
— Ну и что? Где бензин?
— Я выкопал его, — повторил Димка и снова склонил голову.
Творческий путь Г. Комракова в журналистике и литературе начался в 60-х годах. Сотрудник районной газеты, затем собственный корреспондент «Алтайской правды», сейчас Геннадий Комраков специальный корреспондент «Известий»; его очерки на темы морали всегда привлекают внимание читателей. Как писатель Г. Комраков известен повестями «За картошкой», «До осени полгода», опубликованными журналом «Новый мир»; книгами «Слоновая кость», «Доведи до вершины», «Странные путешествия» и др.Повесть «Мост в бесконечность» — первое историческое произведение Г.
Первая книга (она же полнометражный пилот). Сериал для чтения. Основное действие происходит в начале 90-х. Краткое содержание сводится к: "Один-единственный раз за все школьные годы у меня случился настоящий роман — и то с нашим завучем." И герои (по крайней мере один из них), и автор до сих пор пребывают от краткого содержания в ужасе, но поделать ничего не могут.
Я хотел рассказать историю святого, живущего в наши дни и проходящего все этапы, ведущие к святости: распутство и жестокость, как у Юлиана Странноприимца, видения, явления, преображения и в то же время подозрительная торговля зверями. В конце — одиночество, нищета и, наконец, стигматы, блаженство.
Линн Рид Бэнкс родилась в Лондоне, но в начале второй мировой войны была эвакуирована в прерии Канады. Там, в возрасте восемнадцати лет, она написала рассказ «Доверие», в котором она рассказывает о своей первой любви. Вернувшись в Англию, она поступила в Королевскую академию драматического искусства и недолгое время играла на сцене. Потом она стала одной из первых женщин-репортеров отдела последних известий независимого телевидения.Ее первый роман «Комната формы L» сразу стал бестселлером, который впоследствии стал и очень удачным фильмом.
«Отныне Гернси увековечен в монументальном портрете, который, безусловно, станет классическим памятником острова». Слова эти принадлежат известному английскому прозаику Джону Фаулсу и взяты из его предисловия к книге Д. Эдвардса «Эбинизер Лe Паж», первому и единственному роману, написанному гернсийцем об острове Гернси. Среди всех островов, расположенных в проливе Ла-Манш, Гернси — второй по величине. Книга о Гернси была издана в 1981 году, спустя пять лет после смерти её автора Джералда Эдвардса, который родился и вырос на острове.Годы детства и юности послужили для Д.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Опубликовано в журнале "Иностранная литература" № 4, 1970Из подзаглавной сноскиЖозеф Кессель — известный французский писатель, академик. Будучи участником Сопротивления, написал в 1943 г. книгу «Армия теней», откуда и взят данный рассказ.