«Преступник» - [39]

— Так ты и в законах разбираешься…

Мать Адема вышла из комнаты. Они остались вдвоем.

— Сразу разведут? — снова спросила Шехназ.

— Вот увидишь!

— А что дальше?

— То есть?

— Ну когда разведут?..

— Какой может быть разговор? Конечно, мы поженимся!

Шехназ вздохнула. Ей почему-то не верилось. Она боялась, что Адем обманет ее.

Адем потянулся через стол и взял Шехназ за руку.

— Почему ты вздохнула?

— Так просто.

— Ты мне не веришь? Мы поженимся и уедем куда-нибудь отсюда. Не бойся: машину купим не сейчас, позднее… Старик к тому времени, наверно, умрет в тюрьме!

Шехназ перевела разговор на другую тему.

— Тебя спрашивали о Джевдете?

— Ага… Они думают, деньги украл он!

— Да, но ведь в тот вечер мальчишки не было дома!

— Ну и что же? Отец бил его, выгнал из дому… Разве он не мог отомстить?

— И все-таки он этого не сделал.

Адем отпустил руку Шехназ.

— Не обижайся, но ты очень глупа. Забудь о том, что я был здесь в ту ночь. Есть только старик и его сын. И, конечно, подумают на них. А взяли они деньги или нет — какое нам до этого дело? Чем больше все запутается, тем лучше для нас. «Вали пьяного, если он падает!»

Но пасынок не выходил у Шехназ из головы. Да, он грубил, делал все назло, не слушался, но…

— Не думай об этом, — продолжал Адем, — выбрось из головы. Твой муж подозревает тебя, ты должна ненавидеть его за это — наговаривай на него все, что можешь! На что тебе сдался Джевдет? Его разыскивает полиция. Завтра его схватят, и конец! Или тебе больше делать нечего, как только о нем думать? Чтоб он провалился, сучий сын!

Джевдет крепко спал на тахте в комнате Кости, не слыша ни шума волн, разбивающихся о скалы, ни гудков машин, мчавшихся из Сиркеджи в Бакыркёй[47]. А его уже разыскивали. Молчание Ихсана-эфенди навело на мысль: «Деньги мог украсть его сын!»

Мальчик ненавидел отца. А на днях Ихсан-эфенди избил его за то, что он подрался с сыном зубного врача. Отец выгнал сына из дому. Это могло озлобить мальчишку, толкнуть на месть. Все как будто логично. Превосходная месть!.. Если его сразу же задержать, то не составит никакого труда найти деньги. «Этот парень на все способен, — утверждал шофер Адем. — Нажмите на него! Он теперь дружит с мальчишкой-греком. Я не знаю, где тот живет, но они частенько бродят вместе. Бывают даже в Сиркеджи!»

К утру шторм не утих.

Джевдет проснулся рано. Он все еще испытывал чувство стыда: мать Кости знает, что он сын рогоносца. И хотя он не хотел идти сюда, все же пришел — его вернул Кости.

Еще больше Джевдет стыдился старшей сестры своего друга. Она ни о чем его не спрашивала и только молча смотрела на него. Но уж лучше бы спросила… Ему казалось, что девушка держится так, чтобы просто не сконфузить его.

А он терпеть не мог, когда его жалели.

Джевдет тихонько встал. Еще очень рано. Но он все равно оденется, возьмет лоток и оставит этот дом. Он пойдет в Сиркеджи к тому месту, где они раньше встречались с Кости, подождет его там. Он не хотел завтракать вместе с его родными, не хотел, чтобы его жалели и говорили, какой он несчастный. Он не несчастный. Вчера он стал еще на год старше. Скоро он будет таким, как Яник! А Янику по плечу было даже то, что не могли сделать взрослые. Сколько раз Яник спасал Жано из тюрьмы, из рук краснокожих и разбойников с платками на шее!.. Никто, никто не должен думать, что он несчастный!

Джевдет взял лоток, хотел было выйти из комнаты, но тут проснулся Кости.

— Ты куда?

— Мне захотелось супу из требухи… — виновато проговорил Джевдет.

Кости вскочил с постели.

— Что же ты не разбудил меня?

— Да так. Ты спал. Жалко было тебя будить.

— Подожди, я сейчас, вместе пойдем!

Кости быстро оделся, схватил свой лоток. Мальчики выскользнули из дома. Дул холодный ветер. На улице Эбуссуут они миновали кофейню Месеррета и вышли на Бабыали. Напротив находилась небольшая харчевня. В ней никого не было. Друзья заказали суп из требухи, обильно приправленный уксусом, чесноком и перцем. Они не очень любили такой суп, но в это холодное утро он им очень понравился — горячий!

Всю ночь они говорили об Америке. Кости не соглашался с Джевдетом, который уверял, что он не будет таким великодушным, как Билл из «Отряда „Красный шарф“».

— Разве может человек не жалеть своего отца? Ты только сейчас так говоришь, потому что сердишься на него!

Джевдет стоял на своем:

— Вот увидишь, придет день, я отомщу. И никого не пожалею. Даже своего отца!

Вспомнив ночной разговор, Кости спросил:

— Значит, и отца не пожалеешь?

— Нет.

— Кто может быть дороже отца? Если бы у меня был отец…

— Даже такой, который загнал бы в могилу мать и привел в дом мачеху?

— Я очень люблю мать, но…

— А он бы вместо твоей матери, которую ты любишь, привел другую…

— Все равно мне было бы жаль отца. Разве может кто-нибудь заменить отца? О, если бы у меня был отец! Пусть бы он сидел дома, я бы сам работал и кормил его. Пусть он бил бы меня хоть каждый день, я согласен!

Джевдет молчал. Сейчас он уже не злился на отца, но и не жалел его. Если бы отец умер, то ему, наверное, было бы жаль его. Пожалел бы он, может быть, отца, если бы тот не забил до смерти мать. Но теперь это было не в его власти.