«Преступник» - [40]

Выходя из харчевни, Джевдет немного успокоился. Он снова подумал, что станет Биллом или Храбрым Томсоном, и постарался забыть этот разговор.

— Сначала давай зайдем за товаром, — предложил он Кости.

— Хорошо, зайдем.

Они спустились из Бахчекапы к Ениджами. По ступенькам мечети разгуливали голуби. Холодный ветер не унимался. Бледное, слабое осеннее солнце лишь слегка пригревало. Друзья уселись на лестнице с заветренной стороны.

— Сегодня начинается новый учебный год! — неожиданно сказал Джевдет, глядя на свинцово-грязную воду Золотого Рога. — Эрол, Кайхан, Айла вместе с другими ребятами квартала весело побегут в школу.

В памяти всплыла розоватая стена «Перили Конака», рисунок и надпись под ним… Эрол, Джеврие… При воспоминании о Джеврие у него защемило сердце.

— Ты чего задумался? — спросил Кости.

— А что? — повернулся к нему Джевдет.

— Я говорю: вот был бы у меня аккордеон!

— Ты же говорил раньше о скрипке?

— Да все равно. Скрипка или аккордеон. Я хотел бы стать знаменитым тенором, как Беньямино Джильи. И еще я хотел бы стать самым лучшим в мире аккордеонистом, самым лучшим скрипачом, самым лучшим футболистом!

— А я — самым лучшим ковбоем!

У Кости заблестели глаза.

— Ты был бы самым лучшим ковбоем, а я великим скрипачом…

— И если бы у тебя украли ребенка и полиция не смогла бы его найти…

— Я обратился бы к тебе…

— А я…

— Как знаменитый Билл?

— Да. Я сразу принялся бы за дело. Потом бы обо мне все газеты писали, как о Храбром Томсоне!

— Вот если бы сделаться таким знаменитым тенором, как Джильи! У меня был бы свой автомобиль, слуги. Репортеры целыми днями торчали бы возле моего дома, ожидая случая поговорить со мной!

— Нет, быть таким ковбоем, как Билл, лучше. Певцов никто не боится.

— А зачем ты хочешь, чтобы люди тебя боялись?

Глаза Джевдета сверкнули:

— Не знаю, но каждый должен бояться меня и дрожать передо мной. Когда я буду идти по улице, все будут толкать друг друга и показывать на меня: «Вот он идет! Это он!»

Мальчики встали. Солнце быстро поднималось. Ветер немного стих.

Галатский мост постепенно оживал. Побежали трамваи, автомашины… Толпа людей, высадившихся с катера, курсирующего по Золотому Рогу, потекла в сторону Эминёню. Ребята миновали арку Ениджами и направились в Сиркеджи.

Когда Джевдет и Кости проходили мимо автостанции, перед ними неожиданно вырос Демпсей Неджиб.

— Ты сын Ихсана-эфенди?

Джевдет не знал Демпсея и резко ответил:

— Да!

— Тебя разыскивает полиция!

— Меня? Зачем? — удивился Джевдет.

— Зачем? Ха, молодец, сынок!.. Если ты спрятал куда-нибудь деньги, выкладывай, а не то тебя посадят в тюрьму.

— Меня? Какие деньги?

— Э, брось крутить! Не ври, будто ничего не знаешь! Засадил старика в тюрьму. Вот так номер! Ха!

И хотя Джевдет ничего не понял, все закружилось у него перед глазами. Ошеломленного, испуганного, его втолкнули в первое свободное такси и повезли. Машина остановилась у огромного здания. Потом его тащили по какой-то лестнице, коридорам. Он отвечал на вопросы, которые ему задавали люди в галстуках, — толстые и худые, сердитые и улыбающиеся. Он уже, казалось, понял, что произошло, но решительно ничего не мог сказать по существу дела. Какое он имел отношение к черному портфелю отца? Да, он, конечно, знал, что в портфеле много денег, но ведь он их не брал!

— Где ты ночевал в тот вечер?

— Я был у Кости.

— Кто такой Кости?

— Кости — мальчик-грек, мой товарищ. Он торгует с лотка, как и я.

— Значит, вы вместе спрятали деньги?

Джевдета взорвало:

— Какие деньги? Кости не впутывайте!

— Ха!.. Выходит, ты один стащил и спрятал деньги, не так ли, сынок?

— Чего стащил? Что я, вор?

— Погоди-ка, Мурад-бей! Джевдет не вор. Вором называют того, кто ворует по чужим домам. Не так ли? А ведь Джевдет взял из портфеля своего отца! Разве это воровство, если берешь то, что принадлежит отцу!

— ?

— Ты был зол на отца за то, что он тебя бил, выгнал из дому, и, чтобы отомстить ему, выкинул эту глупость, не так ли?

— ?

— Мы посадили твоего старого отца в тюрьму, сынок. Разве тебе не жаль его? Скажи, куда ты спрятал деньги, и мы его сразу освободим!

Как ни старались убедить Джевдета, что дело было именно так, как ему говорят, — напрасно. Он твердил свое: денег не брал и ничего о них не знает. Но ему не верили. Кто же еще мог это сделать? Главный виновник, конечно, старик, но с ним разберутся после, а теперь надо быстро найти деньги и вернуть их хозяину фабрики.

Вскоре привели Кости, его мать и сестру. Они плакали. Никто из них никогда в жизни не был в полиции, их нигде так не допрашивали. Они просто-напросто пожалели Джевдета, вот и приютили. Откуда им было знать, что он сбежал из дому, совершив преступление? Откровенно говоря, он и в самом деле очень странный, какой-то дикий мальчик.

Следователь вышел, оставив их одних с Джевдетом. Мать Кости подошла к нему, взяла за руки и со слезами на глазах проговорила:

— Пожалей нас, сынок, пожалей своего отца!. Если ты спрятал деньги, скажи где!

— Скажи, Джевдет! — повторил за матерью Кости. — Будь что будет, скажи. У моей матери больное сердце. Ей нельзя так волноваться. Ради аллаха, не скрывай!

— Скажи, скажи, Джевдет! — плача, твердила его сестра. — Спаси нас! Умоляю тебя!