Преступление без наказания [Что произошло в Ливане] - [17]
Израильские агрессоры обрушили на Западный Бейрут тысячи шариковых и фосфорных бомб, ракет, снарядов и мин
В первой половине 70-х годов в Ливане резко нарушается стабильность цен, начинает свирепствовать инфляция, привнесенная с Запада и особенно остро сказавшаяся на стране, импортировавшей огромное количество предметов потребления. «Мы еще никогда не подходили столь близко к краю пропасти, как в этом году», — писала в декабре 1974 года бейрутская газета «Орьянжур».
Действительно, в 1974 году прирост валового национального продукта с учетом 15-процентной инфляции оказался равен нулю. В «поясе нищеты» Бейрута, а также в палестинских лагерях Бурдж Хаммуд, Телль Заатар, Набаа, Шиях, Бурдж аль-Баражна, Сабра и Шатила проживало свыше 600 тысяч человек. Палестинские беженцы, низкооплачиваемые рабочие-сунниты и мигрировавшие из деревень шииты по своему социальному положению все больше приближались к паупер-пролетариату.
Долина Бекаа на востоке Ливана, которая когда-то была житницей Римской империи, переживала упадок. За годы независимости государство не осуществило там ни одного проекта ирригации и не оказало никакой финансовой помощи земледельцам. Между тем стоимость химических удобрений и сельскохозяйственной техники росла быстрыми темпами. Из-за отсутствия государственного кредитования крестьяне брали деньги в долг у ростовщиков из расчета 25–60 процентов годовых. Такая же обстановка была в Южном Ливане. Назревала необходимость изменения устаревших социально-политических структур, тормозивших развитие Ливана.
«Убежище свободы, наслаждений и роскоши как для арабов, так и для иностранцев, Бейрут и расположенные неподалеку горные курорты вели беззаботную жизнь, относительно свободную от войн, переворотов, диктатур и прочих бедствий, от которых страдал арабский мир, — писал, имея в виду ливанские финансово-промышленные круги, журнал «Мидл Ист Интернэшнл». — Но ничем не ограниченная экономика благосостояния строилась на устаревшей политической основе, где господствовали религиозные секты, феодальные предводители, племенные семьи и кланы…»>27
Основной чертой архаичной системы политической жизни Ливана был унаследованный от времен получения независимости так называемый принцип конфессионализма, все более входивший в противоречие с интересами широких народных масс. В соответствии с этим принципом пост президента был закреплен за влиятельной христианской общиной маронитов, которые в свое время составляли не только большинство населения, но и аккумулировали в своей среде значительную часть национальных богатств: земли, банковское дело, торговлю, основные средства производства. Премьер-министр всегда избирался из среды суннитов, в то время как кресло председателя парламента по традиции принадлежало бедной, но многочисленной общине шиитов.
«Многообразие дестабилизирующих факторов в ливанском обществе проистекает из острых расхождений между различными религиозными общинами, с их неравенством в социальном статусе и в уровне политического представительства, — писал журнал «Мидл Ист джорнэл». — Историческое соперничество и религиозная вражда были, таким образом, отягощены недовольством мусульман системой, которая все больше и больше не соответствовала их нуждам и требованиям и которая сохраняла за их соперниками-христианами львиную долю власти».
Неукоснительно соблюдавшаяся в течение десятков лет конфессиональная система медленно, но верно входила в противоречие с менявшейся расстановкой сил. Марониты и греко-католики уступили первенство в демографическом плане, сохранив, однако, финансово-экономическую мощь, зато обездоленные мусульманские слои, составлявшие в 1965 году от 60 до 65 процентов общего числа жителей, проходили в большинстве своем процессе типичной пауперизации. Лишения ливанских трудящихся на «арабской Ривьере» способствовали усилению классовой борьбы, в авангарде которой шли ливанские коммунисты, выступавшие за демократизацию общественно-политической жизни страны, создание независимой национальной экономики.
Таким образом, конфессиональный режим, закрепляющий отсталые полуфеодальные формы политических отношений, стал откровенным анахронизмом. Двери парламента оставались закрытыми перед крупными политическими силами страны, его законодательная и политическая деятельность была направлена на сохранение власти «традиционных» политико-религиозных группировок. Противоречие между конфессиональной структурой власти и необходимостью демократического развития страны в экономической, политической и социальной областях предопределило вспышку гражданской войны. В политическом плане этот назревший и исключительно внутренний по своему характеру конфликт был повернут Израилем и его заокеанскими покровителями в антипалестинскую плоскость, ибо ликвидация чужими руками ПДС и левых ливанских сил являлась составной частью планов установления «мира по-американски» на Ближнем Востоке.
Сегодня, когда американская администрация упорно пытается навязать арабским странам миф о своих якобы «миротворческих» усилиях в этом регионе, весьма уместно оживить в памяти факты, свидетельствующие о той зловещей роли, которую США сыграли и продолжают играть в судьбе многострадального Ливана.
