Парень держал в руке большую и страшную железяку, издалека напоминающую меч. И делал зверскую рожу. В комплекте со вздувшимися мышцами он смахивал на былинного героя Кованого Нана. Для этого он и рубашку снял — вон она, валяется в траве. Любят мужики произвести впечатление — даже на тех, кого собираются убивать…
Сегодня все кончится мирно. Потому как с первого взгляда ясно: клинок без противовеса, явная самоделка. Оглобля с перекладиной. Фехтовать этой балясиной совершенно невозможно. Вот грозно размахивать — да.
— Интересно, — миролюбиво начала Таури, — ты всю дорогу бежал, чтобы меня обогнать?
— Не твое дело. Умри!
— В другой раз, — пообещала Таури. — А сейчас еще не поздно разойтись мирно. И тогда никто не пострадает, обещаю.
В ответ физиономия противника перекосилась еще больше. Зарычав, парень бросился на врага, со свистом рассекая мечом воздух. Таури оценила силу. Жалко убивать молодого здорового дурака. Если таких дураков поубивать, скоро все дети станут болезненными и слабыми.
Таури поняла, что поневоле засмотрелась на огромного, крепкого, обвитого мышцами парня. А он тем временем собирался разрубить ее надвое.
Для того чтобы избежать удара, не нужно демонстрировать чудеса фехтования. Таури чуть отклонилась влево, закинув руку на эфес. Когда парень по инерции пролетел мимо, выдернула меч из ножен и обратным движением резанула противника под ребрами.
Кровь хлынула ему на штаны. Парень выпучил глаза. Очевидно, он никогда не видел столько своей крови.
Таури подняла клинок, показывая, что намерена продолжать. Противник выронил меч. Земля громко ухнула. Парень безуспешно пытался зажать рану ладонями. Кровь текла сквозь пальцы.
— Ой, мама, — совершенно по-детски сказал парень и упал на колени. Земля ухнула второй раз.
Это было смешно. Наверняка он решил, что умирает. И он мог бы умереть. Всего-то нужно было нанести не режущий удар, рассекающий кожу, а колющий, в печень.
Вздохнув, Таури скомкала его рубашку:
— Прижми к ране, болван. И иди в деревню. Знахарь есть?
Он кивнул.
— И никогда больше не ссорься с профессионалами, понял?
Он снова кивнул. Рубашка быстро становилась красной. Раны на животе и лице вообще хорошо кровоточат. Таури часто пользовалась этим, когда не было настроения убивать.
* * *
Следующую деревню Таури собиралась обойти. На карте она выглядела как маленькое бесформенное пятно, перечеркнутое короткой улицей. Понятно, что на теплый прием там рассчитывать не приходилось. Но амулет на шее едва заметно дрогнул. Таури сняла его и положила на ладонь. Бесцветный камень постепенно краснел. Без сомнения, в деревне был «маяк».
Таури снова надела амулет и спрятала камень под одежду. Поправила сумку, мечи и зашагала к деревне. Всего через сотню шагов она поняла, что карта безнадежно устарела. Во-первых, на ней не значилось широкой просеки, ведущей прямо к поселению. Во-вторых, сама деревня оказалась намного больше. Две улицы разбегались с холма. Одна вела к рынку, другая — к дому, желтеющему свежим деревом. Можно биться об заклад, что это трактир. В перспективе снова появился горячий ужин.
В благоустройстве деревни чувствовалась опытная рука транспортного мага. В глаза бросались несвойственные деревенскому захолустью постройки. Например, широкая площадка перед трактиром, идеально подходящая для телепортации товаров и больших групп людей. Или рынок, огороженный невысоким, но каменным забором. И новые дома. Добротные, большие, не чета местным развалюхам. Но самая верная примета — каменная башенка с острой крышей.
Для хранения «маяка» и размещения дежурного по телепорту можно выделить любую комнату в трактире. Но отдельно стоящая башня внушала местным жителям невольное уважение. В этих дремучих местах такой ход себя оправдывал. Правда, теперь эти места уже не будут такими дикими. Завяжется торговля, появятся богатые купцы. Они доставят редкие в этих краях товары, а вместе с ними — новые взгляды. И женщины в штанах и при оружии больше не будут вызывать припадки у старост.
Таури улыбнулась и зашагала вверх по холму, навстречу ужину и ночлегу.
В трактире гуляли. За добрую сотню шагов доносились визгливые крики, топот, хохот и завывание пастушьих рожков, используемых в качестве музыкальных инструментов. Судя по количеству шума, здесь праздновалась свадьба.
Дверь трактира распахнулась, на порог вывалился шатающийся крестьянин. Он попытался обнять столб, но промахнулся и свалился с крыльца. Съехал на пузе по ступенькам и уютно устроился посреди двора. Рядом с ним в таких же расслабленных позах лежало еще несколько мужиков. Судя по их счастливым лицам, свадьба удалась.
Таури брезгливо обошла несколько тел. Настроение упало.
Гулянка продлится, как минимум, до утра и тут же начнется заново. В деревнях народ выносливый, свадьбу может праздновать целую декаду, а то и две. Вопли не дадут заснуть, ночью в комнату обязательно кто-нибудь начнет ломиться и предлагать выпить за здоровье молодых. Если отказать — обидится и будет драка. Если согласиться — драка будет все равно, когда какой-нибудь болван решит, что городская цаца выпила достаточно и её уже можно тащить на сеновал.
