Практический синтаксис японского языка. Элементарное предложение - [5]
Классическая форма предикативных отношений связывает подлежащее, выступающее в качестве производителя действия, носителя состояния или вообще источника какого-либо процесса, и сказуемое, которое выражает процесс или состояние.
Главной особенностью предикативных отношений в японском языке в отличие от русского языка является то, что оба компонента этих отношений не обладают обязательной формальной сочетаемостью по отношению друг к другу. Это связано с тем, что сказуемое не имеет форм лица, числа и т. п. признаков, и поэтому формально не согласуется с подлежащим, что позволяет говорить об отсутствии в японском языке ортодоксальной связи подлежащего и сказуемого, существующей, например, в русском языке. В связи с этим часто довольно трудно с уверенностью сказать, что именно данное подлежащее совершает действие, выраженное глаголом, являющимся формальным сказуемым. Формальная несогласованность подлежащего и сказуемого может привести к тому, что по всем другим признакам формальная пара подлежащее - сказуемое в действительности может оказаться так называемой "ложной парой".
Подлежащее как один из главных членов предложения является независимым членом, который грамматически не подчинен другим членам предложения. Подлежащее отграничивается от других членов предложения по совокупности признаков и особенно - по отношению к сказуемому. Вместе со сказуемым подлежащее, как правило, является организующим центром структуры предложения, образуя основу, на которой развертывается главное действие и действия остальных членов предложения. В принципе, смысловая связь подлежащего со сказуемым в японском языке гораздо шире и сложней, чем в индоевропейских языках, но все же качественно может быть сведена к выражению предикативных отношений, реализуемых в обозначении сказуемым признака подлежащего, которым оно в общем обладает, производит или воспринимает со стороны. Отсюда три главные функции, выполняемые подлежащим.
Подлежащее выступает:
• как производитель действия или признака, обозначенного сказуемым (кто-то или что-то делает что-то и т. п.);
• как обладатель признака, обозначенного сказуемым (кто-то или что- то является тем-то, таким-то и т. п.);
• как субъект, который воспринимает признак со стороны (что-то осуществляется кем-то или чем-то и т. п.).
Таким образом, подлежащее как таковое мыслится только в связи с предикативным элементом, реализующим одну из этих функций.
Как известно, подлежащее в японском языке оформляется особым способом - с помощью постпозиционного падежного форманта (имеющего название kakujoshi). Фактически, падежный формант выступает в качестве формального признака подлежащего, которое формируется как сочетание этого форманта с непосредственно предшествующей ему структурой. Классическими (традиционными) можно считать падежные форманты wa, ga, mo, to wa, no.
Анализ роли (значения) классических падежных формантов позволяет выявить их три главные особенности.
Прежде всего, естественно, они указывают на то, что предшествующее им слово или словосочетание является подлежащим, т. е. выполняют свою главную функцию - служить формальным показателем подлежащего.
Во-вторых, они сообщают слову или словосочетанию, служащему подлежащим, дополнительную информацию в зависимости от собственного смыслового (семантического) значения. В частности, в нормативной грамматике японского языка считается, что падежный формант wa используется, когда подлежащее означает или выражает нечто известное, данное или целое, а новые его признаки или характеристики выражаются сказуемым, на котором и делается акцент. Формант ga употребляется тогда, когда подлежащее, которое он оформляет, означает новое или его часть в противоположность целому и поэтому акцент падает на подлежащее. Формант mo делает акцент на подлежащем, сопоставляя его с другим подлежащим, находящимся в такой же иерархической ситуации в другом фактически существующем или мыслимом (предполагаемом) предложении. Формант to wa употребляется в случае, когда сущность подлежащего разъясняется в сказуемом.
Для оформления подлежащего простого придаточного определительного предложения используется уже формант no, а не ga. В исключительно редких случаях формант no может выступать как формальный признак подлежащего и в самостоятельном предложении, как например:
… ōku no chiiki de densenbyō ga gekizō suru to iu. Jinrui no seizon sonomono no kiki na no da. '… говорят, что во многих регионах (наблюдается) значительный рост инфекционных заболеваний. Само существование человечества находится под угрозой.'
В третьих, все вышеуказанные классические падежные форманты подлежащего в других позициях и других грамматических ситуациях имеют другое значение, т. е. фактически являются многофункциональными, что весьма характерно практически для всех служебных слов, входящих в класс joshi в японском языке.
Однако такими же отличительными особенностями и свойствами обладает множество других служебных слов, которые часто вытесняют и заменяют классические падежные форманты. И именно за счет таких служебных слов представляется целесообразным расширить традиционный класс падежных формантов подлежащего. Как правило, большинство этих служебных слов уже нашло свое применение в сфере живой разговорной речи.
Работа представляет собой продолжение монографического исследования, специально посвященного практическим проблемам синтаксического анализа сложных предложений при переводе с японского языка. Анализ проводится на богатом материале образцов письменной и устной речи современного японского языка, собранном автором. Большое количество примеров предложений, занимающих значительный объем книги, представлены одновременно в rōmaji и с переводом на русский язык. Книга предназначена как для изучающих японский язык в учебном заведении или самостоятельно, так и для переводчиков.
Книга посвящена изучению словесности в школе и основана на личном педагогическом опыте автора. В ней представлены наблюдения и размышления о том, как дети читают стихи и прозу, конкретные методические разработки, рассказы о реальных уроках и о том, как можно заниматься с детьми литературой во внеурочное время. Один раздел посвящен тому, как учить школьников создавать собственные тексты. Издание адресовано прежде всего учителям русского языка и литературы и студентам педагогических вузов, но может быть интересно также родителям школьников и всем любителям словесности. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа – расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная монография посвящена ранее не описанному в языкознании полностью пласту языка – партикулам. В первом параграфе книги («Некоторые вводные соображения») подчеркивается принципиальное отличие партикул от того, что принято называть частицами. Автор выявляет причины отталкивания традиционной лингвистики от этого языкового пласта. Демонстрируется роль партикул при формировании индоевропейских парадигм. Показано также, что на более ранних этапах существования у славянских языков совпадений значительно больше.