Повесть о заколдованных шакалах. Древние тамильские легенды. - [26]

— Скоро, о путники, вы дойдете до перекрестка трех дорог. Если пойдете направо, то придется вам пересечь холмы и поля. Если выберете левую дорогу, то она приведет вас к холму, посвященному Вишну. В этом холме прорыт священный ход, который ведет к трем волшебным озерам. От них расходятся пути ко всем местам, которых пожелаешь достичь, но охранители этих путей задают проходящим мудрые вопросы, не ответив на которые оттуда не уйдешь. Есть еще средняя дорога, которая пролегает по лесам и рощам. Она самая легкая, но на ней встречаются лесные и озерные духи.

Избрав средний путь, они двинулись дальше и шли до самой ночи. Предостережение брахмана вскоре сбылось: на следующее же утро, когда Ковалан пил воду из озера, к нему бросилась сгорающая от похоти озерная фея, принявшая облик юной служанки Мадави. Ковалан тотчас же произнес заклинание, и дух исчез. Ковалан принес женщинам свежей озерной воды, и они отправились дальше, вскоре достигли леса, населенного дикими охотниками-мараварами, которые предпочитали быть растерзанными на поле битвы, нежели сожженными на погребальной поляне. Там Шалини — девушка, духом которой овладела богиня охотников Айяй, исполнила перед путниками свои священные танцы и песни, отвращающие несчастья. Они отравились дальше, но солнце палило так жестоко, что Ковалан предложил идти ночью, а в зной отдыхать в тени. Утром, когда Ковалан, оставив Кавунди и Каннахи, удалился на берег находящегося неподалеку озера для совершения утреннего омовения, он вдруг увидел юного брахмана Каусику, который прибыл из Кавэрипумпаттинама с письмом от Малави. Каусика передал Ковалану исписанный пальмовый лист и рассказал ему, как тоскует Мадави от разлуки с ним, как страдают его мать, отец и все родичи. Ковалан, весьма опечаленный этим рассказом, поведал брахману о причинах своего ухода. Он велел передать матери и отцу низкий поклон и рассказать им о своих делах. Отослав Каусику, Ковалан вернулся к спутникам. Вскоре увидели они проходивших близ того места панаров — странствующих певцов, распевавших гимны в честь великой недостижимой богини Кали. Побеседовав с ними и разузнав у них дорогу, путники продолжали свой путь и вскоре достигли реки Вайгай близ Мадуры. Поклонившись великой реке, они переплыли ее на плоту и, подойдя к городу, остановились в Мадирпураме[167], приюте отшельников и аскетов.

На следующий день утром грустный поднялся Ковалан со своего ложа и, обратившись к Кавунди, воскликнул:

— О святая! Сколь низок был я, отвратившийся от праведного пути и обрекший на муки Каннахи, этот нежный цветок!

И сказала тогда Ковалану джайнская отшельница:

— Знай, Ковалан, лишь оттого, что твои дурные деяния перевесили добрые, пришло для тебя и жены твоей время несчастий страшных. Ах! Сколь бы громко ни кричали проповедники истинного пути, как бы ни предостерегали они от дурных поступков, не понимают люди, что неумолим кармы закон! А когда наконец зло, в прошлом совершенное, в этом рождении приносит свой горький плод, они страдают, страдают, страдают, ибо не ведают истинных причин своих несчастий и постигнуть их не могут! Есть страдания, причиненные разлукой или, напротив, чрезмерной близостью, а также те, что бог любви Кама нам посылает. Но этим невзгодам подвержен лишь тот, кто сам, по своей воле запутался в сетях влеченья к женщинам с вьющимися локонами и привык к обильной еде. Теперь же довольно плакать. Скорей отравляйся в Мадуру!

Выслушав это, поклонился Ковалан отшельнице, поручил юную супругу свою ее заботам, а сам пошел в город, чтобы разузнать, где бы можно заняться торговлей, а также где найти место для ночлега. Впервые увидал он Мадуру во всем ее великолепии и, потрясенный, даже забыл на время о горестях своих. Узкая дорога, предназначенная для царских слонов, пересекала сверкающие на солнце водоемы и вела к воротам, охраняемым чужеземными наемниками. Проскользнув мимо сторожевого поста, над которым восточный ветер развевал царские знамена, Ковалан оказался внутри славной столицы Пандиев. По широким улицам гуляли продажные женщины. Веселые молодые люди — их любовники — толпами спешили к пляжам, пристаням и увеселительным садам. Другие женщины легкого поведения, менее красивые и богатые, сидели в тени ароматных деревьев. Когда же Ковалан вышел на главную улицу, то его восхищенному взору предстали великолепные дворцы, в которых жили тайные наложницы царей и принцев. Затем огромный городской базар предоставил изумленным глазам Ковалана все, что может произвести искусство и трудолюбие золотых дел мастеров, оружейников, кузнецов, портных и ткачей. И наконец, попав на улицу, находящуюся в самом центре города, он замер от восхищения перед грудами алмазов, сапфиров, рубинов, изумрудов и жемчуга, выставленными в лавках ювелиров. Возвратившись в Мадирпурам, Ковалан с восторгом стал рассказывать женщинам о всем виденном. Вскоре к ним присоединился один мудрый брахман по имени Мадалан, знавший все, что случилось прежде с Коваланом в Пухаре и что ожидает его в Мадуре. Они проводили время в приятной беседе, когда зашла к ним жившая в том пригороде Мадари, жена старшины пастухов, славившаяся своей добродетелью и праведным образом жизни. Глядя на нее, Кавунди подумала: «Помещу-ка я к ней Каннахи, пусть она пока поживет под защитой этой праведницы». Так решив, обратилась она к Мадари: не примет ли та на время Каннахи в своем доме. При этом она рассказала о достоинствах Каннахи, о ее благородстве и самоотречении. И еще рассказала о воздаянии, которое получит всякий, сохраняющий то, что святые ниспослали нам для хранения. Мадари, женщина из веселого пастушьего племени, с радостью согласилась. Она повела Каннахи и Ковалана в находящееся вблизи города пастушеское селение.