Последний рейс - [34]
Кострецкий и Володя поднялись на БТ по штормтрапу. Денисков увязался за ними. Человек в реглане встретил их озабоченной улыбкой, пожал всем троим руки.
— Я уж думал, мимо пройдешь?.. — Он вопросительно заглянул в глаза Кострецкого.
— Я тоже думал… — сорвалось у Кострецкого, и капитан «Зюйда», чтобы погасить смущение, хлопнул по рукаву Мышкина. — Кожа… Флотский?..
— С Тихого, браток! — ответил хозяин теплохода.
— А у меня Атлантика… была.
— Аха, — по-сибирски одобрил Мышкин.
— Так что у тебя, старина?
— Хвост занесло. Шесть часов отрабатываемся на одном месте… Ну-у, метров, может, на сто продвинулись. Ветер… Матка парусит — и на якоря негде поставить, потом хвост на перекат занесло. Час от часу не легче… Тут перед твоим приходом новая беда: катер на мель сел.
— Видел.
В разговор вмешался инспектор:
— Интересно, сколько здесь леса?
— Три плота по четыре тыщи, — автоматически ответил Мышкин.
— А что так поздно потащили?
— Нефтяники добавки попросили. Вот лесники рискнули… — капитан раздраженно пожал плечами. — У нас ведь всегда так, как в лес ехать — так и сани чинить.
Капитаны перешли на корму и, жестикулируя, принялись обсуждать предстоящие маневры. Володя и Борис скатились по обледенелому штормтрапу на палубу своего катера.
В рубке их встречали Авзал Гизатович и Никола. Никола, надвинув заячью шапку почти на переносицу, угрюмо смотрел в сумрачную речную даль; на скулах у него размеренно перекатывались желваки. Башкир раздраженно мерил шагами тесное пространство рубки, его плотная коренастая фигура назойливо металась от одной двери к другой.
— Да перестань ты мельтешить, как бабочка! — не выдержал чужой маеты задумчивый Никола. Авзал вздрогнул, опять закостенел лицом и тихо, с расстановкой произнес:
— Ты вот что! Ты мне не тыкай, понял!
Никола неожиданно расхохотался, а угомонившись, с серьезной издевкой сказал:
— Здоровеньки булы! Да мы счас с тобой ровня. Мы на палубе, а не у тебя на ковровой дорожке. Усек?
Авзал Гизатович с какой-то даже радостью, словно спасаясь от Николовой насмешки, накинулся на вошедшего инспектора.
— Что это значит, Владимир Егорович? Какой такой дружеский визит у Кострецкого? Что, водка кончилась у него?.. — распаляясь, он переходил на крик.
— Плот на мели.
— А мы тут при чем?
— Помочь надо.
— Помо-очь! Ах вон оно что! А нам в Сургут надо, в Сургу-ут!
— В Сургуте будем к следующей весне, — вставил Никола.
— Мы сами кое-как на плаву. Нам самим бы дотащиться. Вон течь в трюме…
— Течь невелика, — в рубку вернулся моторист. — Вот и поработаете с качалкой. Наверное, разучились руками шевелить! — В голосе Андрея Денисков впервые за весь рейс услышал злые нотки.
— А что с рыбой?.. — безнадежно подсказал Никола.
— Вот-вот, а рыба? — Авзал Гизатович получил новый заряд. — Рыба во что превратится?!
Борис с необъяснимой настойчивостью ловил мятущийся взгляд начальника, наконец остановил его, посмотрел прямо в темно-коричневые глаза Авзала Гизатовича… Тот распалился еще больше.
— Да, да, да! Я не затем болтался здесь с вами, — он уже не сдерживал себя, — чтобы вернуться с пустыми руками! У нас рыба! Тебе, инспектор, рыба не нужна?
Володя, застигнутый врасплох, удивленно вскинул на башкира мохнатые брови, машинально перевел взгляд на гору под брезентом на палубе, на щеках его заиграли розовые пятна, ответил он растерянно:
— Да-а, рыба… Но что теперь делать…
— Как что? Отзови Кострецкого. Идем в Сургут!
— У нас и солярка кончается, — вставил Никола.
— Солярку берем на буксире, — остановил его моторист.
— Плот бросить нельзя, — тоскливо продолжал инспектор. — Теперь уже нельзя. Если б прошли мимо…
— Так это Кострецкий! — Авзал Гизатович прямо взвился. — Опять Кострецкий…
Денисков посмотрел на распсиховавшегося Авзала Гизатовича, и ему стало смешно: представилось, какая сейчас кутерьма в кипящем мозгу начальника, как шерстит он бедолагу капитана, какие немыслимые наказания сыплет на голову несчастного выпивохи, из-за проклятой доброты которого и ненужной честности теперь погибнет на палубе прекрасная, ценная, валютная обская рыбка. Ах, осетринка на праздничном столе, ах, строганинка из муксуна, замороженного в колодку… боже мой! Денисков рассмеялся. Его смех остудил башкира, Авзал Гизатович напряженно подождал, когда отсмеется этот дурацкий пассажир с таким надоедливым пристальным взглядом, потом безнадежно махнул рукой и бросил в сторону инспектора:
— Не ожидал я от тебя, Владимир, такой свиньи.
Эта тихая примиренческая фраза неожиданно подбросила огня в топку ссоры, теперь завелся инспектор.
— А ты что думал, Авзал! Ты думал, я погоню Кострецкого в Сургут? Мимо буксира? А тут двенадцать тысяч кубиков леса, тысяч! Тут катер на мели, тут люди… лю-ди!
— Мы законно. У нас тоже авария.
— Что-о?.. Это ты называешь аварией! — Володя перевел дыхание. — У нас вон где… авария! — Он показал на гору ящиков под брезентом.
— Еще неизвестно, как войдете в Сургут с этим, — вставил моторист тоном постороннего наблюдателя.
— А я из-за тебя партбилет не намерен выкладывать в горкоме! Плевал я на твою рыбу!
— Да ведь ты добывал ее… Выходит, твоя она, а не моя. Ты инспектор, а не я. Вот как!
Сборник посвящен памяти Александра Павловича Чудакова (1938–2005) – литературоведа, писателя, более всего известного книгами о Чехове и романом «Ложится мгла на старые ступени» (премия «Русский Букер десятилетия», 2011). После внезапной гибели Александра Павловича осталась его мемуарная проза, дневники, записи разговоров с великими филологами, книга стихов, которую он составил для друзей и близких, – они вошли в первую часть настоящей книги вместе с биографией А. П. Чудакова, написанной М. О. Чудаковой и И. Е. Гитович.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роальд Даль — выдающийся мастер черного юмора и один из лучших рассказчиков нашего времени, адепт воинствующей чистоплотности и нежного человеконенавистничества; как великий гроссмейстер, он ведет свои эстетически безупречные партии от, казалось бы, безмятежного дебюта к убийственно парадоксальному финалу. Именно он придумал гремлинов и Чарли с Шоколадной фабрикой. Даль и сам очень колоритная личность; его творчество невозможно описать в нескольких словах. «Более всего это похоже на пелевинские рассказы: полудетектив, полушутка — на грани фантастики… Еще приходит в голову Эдгар По, премии имени которого не раз получал Роальд Даль» (Лев Данилкин, «Афиша»)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герои книги – рядовые горожане: студенты, офисные работники, домохозяйки, школьники и городские сумасшедшие. Среди них встречаются представители потайных, ирреальных сил: участники тайных орденов, ясновидящие, ангелы, призраки, Василий Блаженный собственной персоной. Герои проходят путь от депрессии и урбанистической фрустрации к преодолению зла и принятию божественного начала в себе и окружающем мире. В оформлении обложки использована картина Аристарха Лентулова, Москва, 1913 год.
Молодой московский прозаик Илья Митрофанов умеет точно и зримо передать жизнь в слове. Уже одно это — свидетельство его одаренности. Располагает к себе и знание жизни, способность не только наблюдать и изображать, но и размышлять над теми ее, подчас весьма нелегкими задачами, которые ставит она перед вступающим в самостоятельную рабочую жизнь героем. Молодой писатель по рождению южанин. Оттого, наверное, в повести его есть и свойственная южной прозе пластичность слова, и своеобразие разговора героев, и напряжение чувств.
Андрей БОГДАНОВ родился в 1956 году в Мурманске. Окончил Московский государственный историко-архивный институт. Работает научным сотрудником в Институте истории СССР АН СССР. Кандидат исторических наук. Специалист по источниковедению и специальным историческим дисциплинам. Автор статей по истории общественной мысли, литературы и политической борьбы в России XVII столетия. «Сказание о Волконских князьях» — первая книга молодого писателя.
Степан Залевский родился в 1948 году в селе Калиновка Кокчетавской области. Прежде чем поступить в Литинститут и закончить его, он сменил не одну рабочую профессию. Трудился и трактористом на целине, и слесарем на «Уралмаше», и токарем в Москве. На Дальнем Востоке служил в армии. Познание жизни в разных уголках нашей страны, познание себя в ней и окружающих люден — все это находит отражение в его прозе. Рассказы Степана Залевского, радующие своеобразной живостью и свежей образностью, публиковались в «Литературной России», «Урале», «Москве» и были отмечены критикой. «На легких ветрах» — первая повесть Степана Залевского. Написана повесть живо и увлекательно.
Алексей Логунов родился в деревне Черемухово Тульской области, недалеко от Куликова поля. Как и многие его сверстники — подростки послевоенных лет, — вступил в родном колхозе на первую свою трудовую тропинку. После учебы в школе ФЗО по профессии каменщика его рабочая биография началась на городских и сельских стройках. Затем работал в газетах и на телевидении. Именно эти годы явились основой его творческого мужания. В авторском активе Алексея Логунова — стихи, рассказы, а сейчас уже и повести. Но проза взяла верх над его стихами, читаешь ее, и угадывается в ней поэт, Видишь в этой прозе картины родной природы с нетерпеливыми ручьями и реками, с притихшими после прошумевших над тульской землей военных гроз лесами и перелесками, тальниковыми балками и неоглядными, до самого окоема полями… А в центре величавой картины срединной России стоит человек-труженик, человек-хозяин, человек — защитник этой земли. Куликово поле, люди, живущие на нем, — главная тема произведений А. Логунова.