Последний окножираф - [29]

Шрифт
Интервал

Облако — это сам компромисс, застывшее озеро в небе. Проследить за облаком с начала и до конца, проследить, как оно упадет в Балатон.[56]

Мне позвонил Г. Сегодня десятитысячный день моей жизни. Он сосчитал. Я мог бы написать дневник, сказал он, одного дня. Десять тысяч дней, семь високосных лет. Как он мог так точно все сосчитать. Я сосчитал сам. Десятитысячный был вчера. Опять я отстал от жизни. Свой десятитысячный день я посвятил букве «Р».

Три тысячи омоновцев перед Белым дворцом, напротив вывески «Югословенска книга». Какого-то парня швыряют в витрину. Стекло разбивается, и он запутывается в рекламной ленте «Филипс»: «Изменим жизнь к лучшему».

Во второй половине дня предпринимается скоординированная воздушная атака на Верховный суд. Белградцы забрасывают государственные учреждения бумажными самолетиками. Бомбежка как катарсис городской психе, каждый может порассказать кое-что о бомбежках. Бессмертная душа Белграда возрождается в бомбовых воронках, этими воронками ее неустанно оплодотворяют похотливые враги. Белград без бомб — все равно что Париж без Эйфелевой башни, Нью-Йорк без Статуи Свободы, Будапешт без мостов. Это и терапия, и перформанс. Если помощь не придет извне, белградцы сами будут бомбить Белград. Размахивая руками, как крыльями, человек бежит к стене, готовый в любой момент взлететь.

Милорад Павич развлекает массы литературными фокусами: роман про таро, пьеса в жанре ресторанного меню, хазарский словарь. В руке — трубка, седые усы, снисходительная улыбка. Сербский Шерлок Холмс. Полгода назад он поддерживал войну и Милошевича, вчера вечером он выступал на студенческом митинге. Он надписывает мне книгу. Текст понятен, но почерк такой, что ни одной буквы не узнаю. Что вы думаете по этому поводу, дорогой Ватсон?

В Белграде меня пригласили на конференцию по сербскому национализму. Во время перерыва я слышу, что в Косово милиция расстреливает людей с вертолетов. Выступающие соглашаются в том, что сербский национализм хуже венгерского. Сербам еще не врезали по заднице. Во сне мне являются мать Тереза, албанка по происхождению, и Сильвестр Сталлоне. Сильвестр нежно поддерживает этого хрупкого ангела, мать Терезу. Она говорит со мной по-албански, и я ее понимаю. Она просит меня не делать поспешных выводов, если я найду правильный тон, меня поймут. Сильвестр кивнул и добавил, что лучшие поэты — бенгальцы. Он поднял указательный палец к лицу, загримированному под камуфляж, ангел его уснул, и, унося ее, он на цыпочках удаляется из моего сна. Эта картина, «Пьета» наоборот, долго еще не дает мне покоя. Почему бы им на пару не поработать на CNN? Неплохая бы получилась программа.

q

Из бурной истории ацтеков. На окраинах Габсбургской империи некогда прозвучало пророчество о том, что изгнанный бог вернется. У него будет светлая кожа, борода, и даже год был предсказан правильно. Кортес появился в назначенное время, в год Венеры. Его приняли за крылатого змея, он отнял у них золото, опустошил их столицу, убил их царя Монтесуму. Пока испанцы занимались завоеванием Теночитлана, турки захватили Нандорфехервар и взорвали тот бастион, с которого Дугович прыгнул навстречу смерти. Венгерское королевство распалось на части, венгерская корона в конце концов оказалась в Вене, как и головной убор Монтесумы из перьев. Впоследствии венграм их корону вернули, но ацтеки до сих пор митингуют перед венским Музеем этнографии, они утверждают, что это — не произведение искусства, а реликвия. А музейщики им отвечают, что ацтеки сами, мол, сперли эти перья у порабощенных ими народов. Крылатый змей — вот еще чудо в перьях! Кетцакоатль — позарез он нужен этим грязным индейцам. Они, небось, про него в каком-нибудь летнем университете слыхали.

Q — двадцать девятая буква венгерского алфавита. Нет ни одного венгерского слова, которое начинается на букву «Q›. Улица Гаврилы Принципа — это улица проституток. Возможно, Гаврило тоже сюда наведывался, пока не бросил учебу и не отправился в Сараево. Мелкие знаки симпатии, вроде интерактивного голосования по ТВ, памятники обделаны голубями неодинаково. Наверное, герои борьбы за независимость чем-то привлекают девиц. Несбывшиеся мечты. Пожалуй, стоит провести урбанистический анализ постмонархической ситуации для выяснения взаимосвязи проституции с антигабсбургскими настроениями. Ведь не каждому так везет, как Ференцу Ракоци с его площадью.[57]

r

Бешник Рештелица, один из шестидесяти шести албанцев, арестованных в конце января, умер в камере в возрасте тридцати лет. По официальным сообщениям, Б. Р. связал две футболки и удавился на нарах. Косовская освободительная армия призвала албанцев к вооруженному восстанию против сербских оккупантов.

Я еду в поезде с венгерской девушкой из Нови-Сада. Хороша невозможно. Ощущение — будто в грязных ботинках ввалился в чистую горницу. Поезд останавливается, но я остаюсь. Развалины над Дунаем. Стены того и гляди обрушатся с береговой кручи. Руины спроектированы так, что вот-вот упадут, но они не падают. В отличие от домов, построенных, чтобы стоять, но это лишь видимость, даже если они стоят годами. Пустынный вокзал. Промежуточность, перевалочный пункт бытия, для восточноевропейца — жизнь, для буддиста — смерть. Но тот, кто выходит здесь, должен чувствовать, что он прибыл на место. Поэтому вокзальные строения выглядят так надежно. Поезд останавливается, и в любую минуту ты можешь оказаться в городе, в котором когда-то жил. Девушка машет рукой. На моем лице — беззаботность курортной открытки. Исторический опыт: жизнь — вечное состояние переходности, переступая порог, вытирайте, пожалуйста, ноги. Так что давай, маши мне, ты видишь, я тоже тебе машу. Если бы не монархия, все было бы по-иному. Я здесь не был бы гостем, а ты — колониальным товаром.

Продолжить чтение
Рекомендуем почитать
Кисмет

«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…

Ожидания Бена Уикса

Бен Уикс с детства знал, что его ожидает элитная школа Сент-Джеймс, лучшая в Новой Англии. Он безупречный кандидат – только что выиграл национальный чемпионат по сквошу, а предки Бена были основателями школы. Есть лишь одна проблема – почти все семейное состояние Уиксов растрачено. Соседом Бена по комнате становится Ахмед аль-Халед – сын сказочно богатого эмиратского шейха. Преисполненный амбициями, Ахмед совершенно не ориентируется в негласных правилах этикета Сент-Джеймс. Постепенно неприятное соседство превращается в дружбу и взаимную поддержку.

После запятой

Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.

Что за девушка

Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.

Любовь без размера

История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.

Год Иова

Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.

Исправленное издание. Приложение к роману «Harmonia cælestis»

В начале 2008 года в издательстве «Новое литературное обозрение» вышло выдающееся произведение современной венгерской литературы — объемная «семейная сага» Петера Эстерхази «Harmonia cælestis» («Небесная гармония»). «Исправленное издание» — своеобразное продолжение этой книги, написанное после того, как автору довелось ознакомиться с документами из архива бывших органов венгерской госбезопасности, касающимися его отца. Документальное повествование, каким является «Исправленное издание», вызвало у читателей потрясение, стало не только литературной сенсацией, но и общественно значимым событием. Фрагменты романа опубликованы в журнале «Иностранная литература», 2003, № 11.

Harmonia cælestis

Книга Петера Эстерхази (р. 1950) «Harmonia cælestis» («Небесная гармония») для многих читателей стала настоящим сюрпризом. «712 страниц концентрированного наслаждения», «чудо невозможного» — такие оценки звучали в венгерской прессе. Эта книга — прежде всего об отце. Но если в первой ее части, где «отец» выступает как собирательный образ, господствует надысторический взгляд, «небесный» регистр, то во второй — земная конкретика. Взятые вместе, обе части романа — мистерия семьи, познавшей на протяжении веков рай и ад, высокие устремления и несчастья, обрушившиеся на одну из самых знаменитых венгерских фамилий.