После пламени. Сборник - [19]

Итак. Старший сын Феанора и предводитель нолдор в моих руках. Насколько я знаю обычаи этого народа, у них принята безоговорочная преданность младших старшим. Стало быть, Маглор, по меньшей мере, задумается, прежде чем что-либо предпринять, если будет знать, что его действия могут стать причиной нестерпимых мук брата. Вот только… поверит ли он, что Маэдрос жив? Поверит. Если сможет общаться с тем по осанвэ. А ещё лучше — если сможет видеть его. Как бы это устроить?

Я медленно шёл по галерее, разглядывая заснеженные склоны Эред Энгрин. Осанвэ враждебно настроенного ко мне нолдора невозможно из Ангбанда — моя сила погасит его. Это всё равно, что пытаться разжечь огонь под водой. Значит, Маэдрос должен находиться где-то за пределами крепости. На виду. Но вне досягаемости Воплощённых.

И тут меня осенило. Решение было простым и изящным, как и все наиболее удачные мои замыслы. Приковать парня к горному склону. Ну, скажем, с внешней стороны Тангородрима. И пусть висит. В качестве напоминания о том, как не следует себя со мною вести.

Я немного ослабил ветер и остановился, любуясь танцем снежинок.

Да, идея была поистине удачной.

Осуществить её я приказал Саурону. Маэдроса надлежало приковать за правую руку. Для ног я решил оставить небольшой выступ. Ничего, должно хватить. Будет мальчишка стоять смирно — удержится. А попытается дергаться — соскользнёт, и придётся ему висеть на руке, пока снова опору не нащупает.

Пока мой первый помощник занимался пленником, я отправил к Маглору посланца. На этот раз моё слово нёс снага, достаточно смышлёный, чтобы всё исполнить в точности, но не настолько ценный, чтобы жалеть, если он не вернётся. Я сообщал второму сыну Феанора о плачевной участи первого и предупреждал, что любое его неосмотрительное действие эту участь ещё ухудшит. Кроме того, я заверял Маглора, что умереть его брату я не позволю.

Следить за выполнением моего приказа в отношении пленника не было нужды: я знал, что Саурон всё сделает в лучшем виде. Впрочем, я не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться на физиономию Маэдроса, когда тот поймёт, что ему предстоит. Только вот знать о моём внимании ему было ни к чему: много чести. Так что я с удобством устроился в Мраморном чертоге и отправил к месту действия одного из воронов.

2

Дверь распахнулась. Не открылась бесшумно, как в прошлый раз, когда заходил Мелькор, а именно распахнулась, пропуская высокого мужчину в тунике цвета запёкшейся крови и чёрном плаще. Обликом вошедший напоминал эльфа, но был, по меньшей мере, на ладонь выше любого из эльдар, да и Музыка не позволила бы спутать. Майа. Ещё один из слуг Врага. Следом за ним вошли четверо вооружённых орков.

Предводитель окинул пленника цепким взглядом холодных серых глаз, указал подбородком на дверь и вышел. Один из воинов последовал за ним, ещё трое задержались, пропуская Маэдроса вперёд.

«Т‑так»,— стукнуло сердце нолдора. Разговоры и впрямь кончились. Пришло время ответить за свои слова.

— Куда вы меня ведёте? — требовательно спросил Маэдрос.

Молчание. Лица воинов Моргота — если, конечно, эти жуткие морды заслуживали такого названия — были совершенно непроницаемы. Казалось, орки не слышали.

«Сопротивляться?» — мелькнула шальная мысль. Маэдрос тут же оборвал себя: глупо. С чего он взял, что его ведут именно на пытки?

«А с их морд! — ответил он сам себе.— Ради разговоров с таким конвоем не приходят!».

Убедившись, что пленник не спешит подчиниться безмолвному приказу, двое орков, как по команде, шагнули к нему и крепко взяли под руки. Без малейшей грубости, уверенно и спокойно, словно занимаясь привычным делом, Маэдроса вывели из комнаты и вновь отпустили.

Сероглазый майа, который ждал снаружи, всё так же молча повернулся и зашагал по коридору. Чем-то он напоминал Мелькора, но у Тёмного Валы движения были по-кошачьи мягкими, словно бы даже с ленцой, или, наоборот, молниеносными, будто бросок хищника из засады. Этот же тип выглядел исключительно собранным и деловитым: ни ложной расслабленности, ни хоть одного лишнего жеста. Один из воинов снова последовал за предводителем, другой остановился позади Маэдроса, ещё двое по-прежнему были по бокам, готовые вести пленника силой, если тот откажется идти сам.

Опять коридоры, лестницы. Всё вниз. Ужас Железного Замка наваливается снова, и ужас неизвестности, и сердце бьётся так сильно, что едва не до горла допрыгивает.

«Куда меня ведут? Зачем? Если на пытки — то почему не связан? Если на очередной разговор — то почему этот конвой молчит? Что же это?».

Гулкие звуки шагов орков. «Железом, что ли, их сапоги подкованы? Тьфу, ну и мысль! Нашёл, о чём думать.— А о чём?! О неизвестности, которая впереди?».

— Куда ты ведёшь меня? — настойчивый вопрос Маэдроса был обращён к неизвестному майа.

Тот будто и не услышал.

Коридоры стали темнее и шире. Изящные светильники на стенах сменились факелами.

Поворот. Тяжёлая железная решётка, словно бы сама собой, неожиданно втянулась в пол, пропуская идущих. Ещё один короткий коридор, в который открывается множество проходов. Впереди на стенах пляшут багровые блики. Заметно теплеет. Нарастает мощь чуждой Музыки, давит; каждый шаг даётся Маэдросу с трудом. Горячий воздух обжигает лёгкие. Кажется, что сердце вот-вот лопнет, не выдержав чудовищной нагрузки. Но конвоиры всё так же бодро идут вперёд, будто не ощущают этой невыносимой тяжести.