После пламени. Сборник - [20]

И нет уже каменных стен и потолка, нет пола — вокруг, скованное, усмирённое высшей силой, ревёт и бьётся подземное пламя, отделённое лишь тончайшей невидимой перегородкой.

Маэдрос понял, что дрожит, как в ознобе. Пот лился ручьями, а он трясся, словно на холоде. Нолдо вцепился зубами в губу, до белизны стиснул руки на поясе, чтобы не позволить этой дрожи стать заметной. Мороз по коже. Ужас, ничего кроме ужаса! Зажмуриться, упасть на пол, скорчиться, спрятаться от этого…

Нельзя. Держись, сын Феанора. Не смей закрывать глаза. От тебя ждут проявлений страха. Не смей доставлять им радость. Не смей впускать это в себя!

Если враги и наблюдали за пленником, они умело скрывали это. Казалось, Маэдрос и его чувства были им безразличны.

Путь сквозь огонь длился, казалось, целую вечность. Маэдрос уже почти терял сознание, когда перед ним внезапно оказалась стена. Нет: створки исполинских ворот, совершенно гладкие, сделанные из какого-то неизвестного — камня? металла? сплава? — этот материал был незнаком нолдору.

Ворота разошлись беззвучно, втянулись в стены, освобождая путь. Пленнику никак не удавалось избавиться от ощущения, что крепость обладает собственным недобрым разумом, и лишь чья-то воля — легко догадаться, чья — не позволяет ей уничтожить чужака, проникшего внутрь.

В лицо ударил порыв ледяного ветра. Мелкие снежинки иглами впились в кожу.

Маэдрос на миг замер, жадно ловя ртом холодный воздух. Привычный к араманским стужам, он спокойно выносил и снег, и буран, хотя никогда особо не любил. Но сейчас… морозное дыхание беспредельной равнины показалось ему воздухом родины, ледяные порывы были слаще для нолдора, чем ароматы цветов в Амане, и колющий кожу ветер был желаннее руки друга, утирающей пот.

Маэдрос медленно выдохнул.

Внезапная догадка заставила его вздрогнуть; мысль, которой так хотелось довериться,— и так страшно было сделать это:

«Мы вышли из Ангбанда. Я не связан. Неужели? неужели — свобода?.. невероятно, но…».

Один из орков легонько коснулся плеча пленника, не столько подталкивая, сколько показывая, куда идти дальше — так умелый всадник направляет коня.

Над головой возвышался Тангородрим — низкие, темно-бурые тучи скрывали его вершины. По склону вверх уходила лестница — не то прорубленная, не то проплавленная в камне. Черноволосый майа и шедший следом за ним орк начали подниматься по припорошённым снегом ступеням.

Маэдрос медленно направился к лестнице, по-прежнему глубоко дыша. Нолдо цепким взглядом пробежал по окрестностям.

«Толкнуть того, что сбоку? Бежать? Нет, глупо. Будь здесь только орки — это имело бы смысл; но тут — майа. Далеко я не убегу. А они все держат себя со мной отнюдь не враждебно. Ладно. Придется идти. Будь что будет».

Маэдрос молча стал подниматься. Спрашивать, что его ждёт наверху, было бессмысленно — это он уже уяснил.

Не ответят.

Поднимались долго. Лестница закончилась небольшой ровной площадкой. Земля внизу была давно уже неразличима, скрытая тяжёлыми тучами, липнущими к скалам. Казалось, мир исчез, провалился в безвременье, и нет более ничего — лишь облака вокруг, лишь снег, секущий лицо, и равнодушный чёрный камень под ногами.

Майа подошёл вплотную к скале. Маэдрос заметил короткую толстую цепь из тёмного металла, похожего на железо. Верхний конец её был намертво вплавлен в камень, нижний заканчивался гладким кольцом наручника. Сероглазый провел кончиками пальцев по стальной петле, и она разомкнулась.

Маэдрос словно вживую услышал голос Врага: «Ты всё равно послужишь моим целям!».

«Заложник! Вот зачем я ему нужен».

Решение пришло мгновенно: рывок к краю, к желанной бездне, к смерти — вожделенной, когда приходится выбирать между ней и невольной службой Врагу!..

Но орки были начеку: один кинулся наперерез, другой повис на плечах пленника. Маэдрос резко пригнулся, противник перелетел через его голову и, не удержавшись, сорвался в пропасть. Падая, он сбил с ног и увлек за собой второго воина. Больше нолдо ничего не успел разглядеть — земля внезапно ушла из-под ног, и в следующее мгновение он уже лежал, не в силах пошевелиться. Голову, впрочем, приподнять удалось. Маэдрос увидел, как майа в несколько шагов достиг кромки пропасти, нагнулся — и одним движением втащил на площадку за лапу одного из упавших орков. Видимо, тот успел зацепиться за край. Трудно сказать, что удивило нолдора больше: то, что звероподобные воины Врага гибли молча, или то, что майа спас одного из них. Спасённый обменялся с предводителем конвоя парой коротких фраз на незнакомом эльфу языке и присоединился к товарищам.

Маэдроса подняли и подвели к скале. Заставили вытянуть вверх правую руку — и металлическая петля наглухо сомкнулась на запястье.

Сын Феанора едва ни выл от отчаянья: как он мог не предвидеть этого?! отчего он не покончил с собой, пока был заперт?! как он мог довериться спокойному тону Врага и сдержанности этого конвоя?!

Поздно.

Спускающиеся вниз орки вдруг показались ему неживыми… так могли бы двигаться камни, если бы…— у них же товарищ погиб, а они словно и не заметили!

«Не о том думаешь, Маэдрос! — А о чем думать?! В Лосгаре я пытался спасти тех, кого отец бросил,— и не смог. Потом я пытался отомстить за отца… оказалось, что за отца мстить…