Поперчить посахаренное - [59]

— Ты ненормальный! Почему ты не можешь остановиться?

— Не хочу.

— А чего ты хочешь? Меня?

— Да, — без раздумий подтвердил Бобби.

— Я не буду с тобой, — выдохнувшись, покачала головой Джинни. — Понимаешь? Не буду. Я не брошу Юнги. Ты хочешь вынудить меня встречаться с тобой из-за жалости? Потому что иначе ты доведёшь себя до смерти безрассудствами? Такой у тебя новый план?

— Даже не думал об этом. Я хочу взаимное желание, и знаю, что оно в тебе есть, — присел он к ней рядом.

— Нет! Я тебя не хочу!

— Хочешь, — уверено произнес Бобби, попытавшись поднять лицо девушки за подбородок, но она вывернулась, отбросив прочь его руку. Из-под растрепавшихся волос на него уставился немного дикий взгляд. — Очень хочешь. А жалеть меня не из-за чего. Я вызвал Хосока на бой-соревнование. Таких сильных соперников трудно найти для шоу, но он не мог отказать из-за повода… На нас сделали большие ставки. Но выиграл он. Хосок не взял денег, кинув их мне. — Бобби достал из внутреннего кармана конверт. — Это очень крупная сумма. Видишь, я далеко не рыцарь и везде найду выгоду. Но это было бы, если бы я победил. А так эти деньги принадлежат мне нечестно, — он положил их перед Джинни. — Передай Дохи, пожалуйста.

— Хочешь заплатить ей за то, что поимел?! — закипела яростью подруга той.

— Нет, ей нужно на операцию. Для зрения. Она говорила. — Джинни растеряно посмотрела на конверт, потом опять на Чживона. Все эти поступки, вся эта информация говорила о том, что он вовсе не поступал с Дохи, как козёл. Более того, он, действительно, был восхитителен в красоте своих поступков.

— Чертов Бобби! Черт, черт, черт бы тебя побрал! — закрыла глаза Джинни, ударив кулаками по сторонам от себя. Открыв их, она воззрилась на парня, смотревшего на неё. — Да, я хочу тебя, доволен? Доволен? Но я никогда, никогда с тобой не свяжусь — это ясно? Я не пересплю с тобой, не стану твоей девушкой, не буду любовницей! Потому что плевать, что я хочу — люблю я не тебя! А разовые потрахушки ваши мне не нужны, это не то, на что разменивают любовь. Или ты мне любовь предложить хочешь? — Чживон промолчал, переплетя перед собой пальцы. — Вот видишь… ты сам ответил, почему с тобой делать нечего. — Джинни встала, и Бобби поднялся тоже.

— Тебе просто не хочется терять то, что есть, пусть оно тебе даже и не нужно, — вымолвил он. — Ты похожа на заблудившуюся в лесу, которая тащит за собой мягкий и удобный диван, вместо того, чтобы заняться разведением костра и поиском еды, которой могла бы утолить голод. Но нет, ощущать рядом с собой привычное удобство тебе прикольнее, чем получить то, что действительно необходимо.

— Что же мне так необходимо? Секс с тобой? От неудовлетворенных желаний ещё никто не умер!

— Ты недооцениваешь силу желаний. И переоцениваешь любовь, которая не приживается на болоте, в котором ты завязла. — Джинни злобно фыркнула.

— Она вряд ли приживётся и в вашей с БиАем монгольской степи для кочевников, где продувают и быстро всё уносят ветры. — Бобби улыбнулся, опять покривившись от боли в губе.

— А если бы твой чахлик тебя бросил?

— С чего бы ему это делать? — насторожено посмотрела она на собеседника.

— Это просто вопрос. Если бы он тебя оставил, ты бы пришла ко мне?

— Если бы он меня оставил, последний, о ком бы я вспомнила — это ты, — прекратив разговор, Джинни шагнула, но Бобби придержал её за предплечье, напомнив о конверте. Подняв его, он впихнул его ей в карман и, развернувшись, скрылся сам.

Получившая передачу Дохи решительно не хотела принимать денег от Бобби, но не смогла найти его во время второй перемены, чтобы вернуть. Надежда оставалась на столовую. Когда три подруги направились туда, в коридоре, в том же направлении, образовался Ханбин в сопровождении Чжунхэ и Чжинхвана. Хёна заметила его краем глаза и, видя, что он вот-вот поравняется с ними, посторонилась ближе к стенке, отводя глаза. Незачем постоянно переживать это нелепое смущенное «привет», которое никто не замечает. То есть, замечают все, кроме того, кто ей нужен.

— Привет, — вдруг услышала она рядом с собой. Обернувшись, она увидела сияющего БиАя, отодвинувшего Дохи и идущего в ногу с ней. — Здороваться не учили?

— Ты о себе? — с другой стороны от него раздался голос Дохи. Король университета проигнорировал выпад.

— Привет, — ответила несмело Хёна. — Что с тобой сегодня? Изменил своим принципам?

— А у меня есть принципы? — хитро облизнулся Ханбин. Не касаясь девушки, он наклонился к ней, чтобы шепнуть: — Я не очень хочу есть, а ты? Что насчет встречи в раздевалке через пять минут?

— Ты там установил камеры? Или пригласил туда ректора? Или моих родителей? Что там меня будет ждать?

— Хёна, что за предвзятое мнение обо мне? — состроил он невинные глаза.

— Я не пойду с тобой по углам университета обтираться, — тихо прошевелила губами она.

— Это твой какой-то принцип? — уточнил Ханбин.

— Это храм знаний! Не стыдно?

— Оскверним? — неутомимо предложил он. Хёна вздохнула, поражаясь, как она сдерживается и ещё не бежит на его призыв? До вчерашней ночи у неё год никого не было, и тело истомилось жаждой присутствия БиАя, его физической силы и любви, но поскольку он не выпускал её потом из постели полдня, то ей почти хватило насытиться на какое-то время. Голова снова заработала и больше стала слушать сердце, чем нижнюю половину туловища. Однако, если она откажется, не пойдёт ли Ханбин сразу же искать замену? Он мужчина, и у него такой возраст — он будет там, где дают. Впрочем, представить его через десять лет пресытившимся тоже было сложно. Что же было делать? Всё-таки нельзя исключать возможность, что это очередной подвох от него.