Поперчить посахаренное - [61]

— Да, Джинни? — поднял он настороженным голосом, угадывая, о чем пойдет речь.

— Для начала — зачем ты избил Бобби?

— Я?! Ну, во-первых, он сам напросился, — вздохнул Хоуп. — Во-вторых, он мне тоже неплохо засандалил. Он опять к тебе лезет? Приехать?

— Нет, всё в порядке. Я хотела спросить кое-что другое… Юнги когда-нибудь жаловался на меня?

— В смысле?

— Ну, что я невыносимая, трудная, капризная, глупая, дура недоделанная?

— Нет, ты что? С чего ты взяла? Он никогда о тебе и слова плохого не сказал.

— А как ты считаешь — мог бы? Честно, скажи объективно, во мне много плохого?

— Джинни, не мне судить, — Хосок вздохнул. — Ты немного безответственная, возможно. Легкомысленная, в рамках приличий. Но я не могу сказать о тебе ничего плохого тоже.

— Лучше бы сказал…

— Что за настроение, эй? Розовая наша, ты чего там приуныла?

— Я уже почти не розовая. Может, потому и приуныла. В оранжевый что ли покраситься? Говорят, он благотворно влияет на положительные эмоции. — Джинни потрясла головой. — Прости, что гружу. Спасибо, что поговорил со мной. И не бей больше Бобби.

— Если он не будет лезть.

Джинни добралась до кафе и, заказав себе сок, села за ещё не убранный с лета столик на улице. От стыда за себя она перехотела всё на свете, в том числе и Бобби, но выговор самой себе вечно не продлить, поэтому, ругая себя за то, что посмела испытать желание к Чживону, Джинни искала выход, как же прекратить это? Может быть, стоит перевестись в другой университет? Прикинуться заболевшей и отлежаться дома до возвращения Юнги? Но разве когда-нибудь помогало избавиться от соблазна такое средство? Недаром говорят, что лучшее избавление — это поддаться. Но поддаться — это измена. А думать и мечтать, как выяснила Джинни, тоже не менее отвратительное свершение. Если она уже сделала в воображении то, за что не простила бы Юнги, то какая разница, что последует за этим? Она уже падшая. И тем это усугублялась, что в Юнги вообще нельзя было найти недостатков. Она недостойна его, она, которая так долго считала, что для неё годится только самое лучшее, что самый лучший парень должен принадлежать ей, она вдруг осознала, что слишком плоха для самых лучших и, возможно, плоха даже для Бобби, который так страстно добивается её вообще непонятно за какие заслуги. Тоже мне — принцесса! Только для брата, родителей и Юнги.

Внезапно захотев напиться от сделанного открытия, Джинни огляделась в поисках бара.

Перец

Скрючившая палец от сомнений, Дохи посмотрела на дверной звонок. Она и без повода бы пришла сюда, чтобы убедиться, что всё в порядке, но если ещё и мама пинка дала, тут уж совсем безысходность. Девушка нажала на кнопку. В старом доме была плохая звукоизоляция, и были слышны приближающиеся с той стороны шаги. Да и до этого прослушивалось знакомое характерное постукивание. Бобби открыл дверь.

— Привет ещё раз, — сразу же шагнула она через порог, отпихивая плечом хозяина. Парень перекинул через шею скакалку, подув на мокрую челку на лбу. Дохи прервала его тренировку, судя по каплям пота, стекающим по голой груди. Но на это ей лучше было не смотреть. Её курс молодого бойца завершен, и эта награда ждет какую-нибудь другую. Она даже предполагала кого. — Как самочувствие?

— Да ничего, и покрепче лупили, — постарался не улыбаться Чживон.

— Ты прости за беспокойство, — Дохи поставила ему на стол закрывающуюся корзинку, крышку которой приподняла и стала доставать оттуда пластиковые контейнерочки поменьше и побольше. — Моя мама сказала, что ты худенький, и послала отнести тебе ужин. Правда, приготовить его заставила меня. Но ты не бойся, я вкусно готовлю — не отравишься.

— Эм… ну, спасибо, — подошёл Бобби и посмотрел на раскладываемую еду. — Составишь компанию?

— Могу просто посидеть рядом. Я уже ела дома. — Бобби подозрительно на неё покосился. — Да правда не отравленное, и Джинни не знает, что я здесь, поэтому никто не давал мне задания подсыпать яд.

— Да я не об этом подумал.

— А о чем? — с любопытством обернулась Дохи, доставая тарелку и всучивая палочки в руку парню.

— Неважно, — взял он их и наклонился над столом, вместо того, чтобы сесть. — У тебя отличная мама.

— Да, её чувство юмора позволило мне разучиться обижаться на этот мир, — засмеялась Дохи. — Зато я никак не разучусь обижаться на неё саму. Иногда она подтрунивает так метко, что хочется сунуть голову в землю.

— Ты пришла только потому, что она тебя послала?

— Что я, бумеранг что ли, закидывать меня и ждать возвращения? Это как бы дополнительное задание, — кивнула она на ужин. — Мы же решили дружить, и я захотела тебя проведать.

— Ты ведь не испытываешь ко мне ничего, правда? — закинул он в рот аппетитный кусок мяса в имбирно-ананасовом соусе. Дохи замерла, следя за его реакцией — понравится ли? Но когда до неё дошел вопрос, щеки покраснели, и она отвела глаза. — Я имею в виду не общечеловеческую симпатию, а что-нибудь сексуальное. Ты же не хочешь переспать со мной? — ища её глаза, склонился Бобби.

— Нет! — захихикала Дохи, махая ладошкой. — Конечно, нет. Ты свою морду видел? Стоять-то рядом страшно.

— Хорошо, тогда всё в порядке. — Она хотела спросить, а что иначе бы было не в порядке? Но у неё зазвонил телефон. Девушка обнаружила имя Джинни на экране и, подумав мгновение, всё-таки подняла.