Грузовой склад неподалеку от станции высох за душный и раскаленный день, обвеваемый песчаными дуновениями, превратившись в жаркое и темное место, где было трудно продохнуть среди железных контейнеров. Вагоны, вагонетки и дрезины стояли на запасных путях, перед ними отдыхала пара автомотрис. Прячась за постройками для железнодорожных рабочих, ушедших на ночь, куцыми выкрашенными белой краской кирпичными домишками с синими рамами окон, несколько контейнеров привычно и нелегально переначинялись совершенно не тем, что они должны были везти по накладным и таможенным отчетам. Оплаченное международной организацией оружие должно было уплыть в неспокойное исламское государство, чтобы продолжать там способствовать войне, распрям, убийствам и уничтожению местного населения, по своей тёмности и религиозной фанатичности не понимающему, что совершают всё не во имя своего бога, а на благо западной мамоны, что ждет, когда очаг возгорания зажжётся сильнее некуда, выгорит изнутри и освободит немного пространства для миротворческих сил, которые придут слегка запоздало, не предотвращать, а пировать на костях, но зато с готовыми оправданиями для того, что они тут законно, пришли строить экономику и цивилизацию. На самом же деле продолжать эгоистичную колониальную политику, никуда не девающуюся со времен правления Изабеллы Кастильской и прикрытое дипломатичным пустословием грабительство. Группа мужчин, громыхая деревянными ящиками, выложенными изнутри мягкими прокладками из целлофана, газет и тряпок, чтобы ружья и пулеметы не дребезжали слишком откровенно, пересчитывала количество ценного груза, до потолка занимающего пакгауз. Им предводительствовал крупный бородач в защитной форме военного, не принадлежащей ни к одним войскам на свете. Через плечо у него болтался автомат, и дубленое, поджаренное солнцем неразборчивое в зарослях черных волос лицо не вызывало сомнений, что он применял этот опасный инструмент смерти, и применит снова, если понадобится. Грузчики или скорее те, кто вынужденно ими стал, хотя по сути был боевиком, наёмником или контрактником, перекрикивались, поторапливая или призывая помочь поднять очередной ящик. Иногда слышалось «раис!»[1] на фарси, после которого ожидались дальнейшие распоряжения.
— Заканчивайте быстрее, — постукивая по корпусу автомата коричневыми пальцами, скомандовал бородатый, не особо глядя по сторонам. Не первый год они занимались подобным, и ничто им не мешало. Где-то за его спиной, над головой, раздался стук по металлу, как шаг по крыше. Среагировав на этот звук, он обернулся и задрал лицо. Чернота ночи скрывала высь, и он достал из кармана фонарик, чтобы осветить отдаленные метры. Ничего. Может, не очень ровно поставленный товар внутри вагонов сполз? С другой стороны раздался шум голосов его подчиненных, о чем-то вдруг загалдевших. — Что вы там суетитесь? Что такое?! — прикрикнул он.
— Там был шорох… — сказал один из носильщиков.
— Тень! Смотрите, там тень, я видел! — призывая ко всеобщему вниманию, поднял тревогу другой, и все тотчас побросали свои занятия, доставая пистолеты и начиная целиться куда-то вдаль, в неизвестность. Лучи фонарей размножились, как разрезанные сеткой, приставленной к одному огромному прожектору. Они забегали, как светлячки, в поисках причины паники, разлетевшись по всем сторонам, но всё равно не покрывая всё пространство, в котором оставались непроглядные прорехи. Кто-то здесь был, хотя никого быть не должно. С администрацией и охраной станции всё улажено, да и если бы они пришли, то напрямую, а не вот так, крадучись, задками.
— Кто здесь?! — гаркнул главный, но ему не откликнулось даже эхо, которому не способствовала акустика площадки под открытым небом. Всё на минуту замерло, прислушиваясь и ожидая, появится ли ещё что-то инородное. Один из контейнеров, приготовленный для поднятия краном в везущий завтра оружие состав, вдруг стал накреняться и, сдвигаясь с нижнего, на котором стоял, грозил упасть. Не успевшие подпереть его бойцы разбежались подальше, чтобы не быть придавленными. Обрушившиеся несколько тонн железа, снарядов, патронов, автоматов и револьверов, создали оглушительную какофонию, проломившую поздний час. — Что происходит? Кто плохо закрепил?! — собрался делать выговоры капитан этой преступной бригады, когда откуда-то сбоку, катясь по земле и чуть подпрыгивая, нарисовалась ручная граната. — Ложись! — закричал он, отскакивая. Через пять секунд прогремел взрыв и солдаты, окончательно забыв, что им нужно что-то грузить, взявшись за оружие сами, начали пальбу по мраку, не видя, кто враг и кто противостоит им, но надеясь зацепить и нейтрализовать тех шайтанов, что испортили их до сих пор спокойные махинации. Выстрелы звучали по одному и очередями, мужчины бегали туда-сюда, ища укрытия и стреляя ради обороны, но несколько гранат прилетело снова, уничтожая труды и саму возможность что-либо доделать. Стали обрушиваться какие-то странные шары, разрывавшиеся между расколовшихся ящиков и обрызгивающих товарное оружие. От неведомой жидкости железо тут же окислялось и приходило в негодность, едва не плавясь, как от высоких температур металлургических печей.
