— Ёб твою!.. мать! — поскользнулся Намджун на спрятавшемся под снежком ледяном участке дорожки и, сбалансировав, чтобы не упасть, в процессе чего замахал руками, как подбитый грач крыльями, сумел-таки выпрямиться. Длинный шарф, накинутый небрежно на шею, успел коснуться земли и зацепить бахромой зимнюю обсыпку. Молодой человек поднял к лицу конец шарфа, скептически оглядев. Как обмакнутая в штукатурку кисть. Нет, слойка в кокосовой стружке. Потрясая его и обстукивая рукой, Намджун не избавился от всего налипшего снега, поэтому закинул неприглядный край назад, за спину, и продолжил путь. Всего-то дойти от машины до двери! И уже не всё ладно.
Аккуратнее шагая оставшееся расстояние, парень со стороны смахивал на циркача на ходулях. Длинные ноги его широко расставлялись, плавно сгибаясь, пока он не ступил на резиновый коврик перед входом и, спокойно вздохнув, вытер ноги, тщательно отряхивая с них снег, открыл дверь и вошёл внутрь помещения. Торговый центр, хозяином которого он являлся, никогда не видел Намджуна с центрального входа. Либо тот заезжал на подземную стоянку, откуда поднимался на лифте, либо проскакивал вот здесь, со служебного тыла. Когда он не хотел задерживаться надолго, как сейчас, он не утруждал себя парковкой, бросал машину рядом и спешил внутрь здания. Что ж, сезон для спешки не тот, пока не стает наледь, лучше не бегать впредь по коварным заснеженным путям.
Ему навстречу попался менеджер, который администрировал залы и помещения по части дизайна и оформления. Намджун остановил его на ходу:
— На витринах справа от центра, на втором этаже, горят гирлянды, перевитые с еловыми ветками. Февраль на дворе, везде сердечки и ангелочки должны быть, вы чем занимаетесь? Завтра же чтоб было поменяно.
— Исправим, господин Ким, — с поклоном заверил парень едва ли моложе него самого, и был отпущен.
Оправив пальто и пригладив волосы перед отражением в очередной двери, Намджун навёл на себя лоск соответствия владельца огромного капитала и доходного имущества. Поднявшись на второй этаж, он ворвался в бухгалтерию, куда его попросил заехать отец, чтобы забрать отчёты и просмотреть их дома. Да, есть наёмные аналитики, экономисты и финансисты, но отец всегда учил Намджуна тому, что проверять работу персонала следует регулярно самостоятельно, что сующий нос во все дела управляющий вызывает уважение и отпугивает тех, кто хотел бы сжульничать. Поэтому, отправив самого себя на пенсию, основатель семейного бизнеса теперь занимался инспекцией запрашиваемых документов дома, оставляя на сына разъездную часть, хлопоты встреч, сделок и заключения договоров о поставках, соглашения с арендаторами и тому подобное. Намджун уже давно помогал во всём отцу и был готов, так что не растерялся, оказавшись с января у руля компании. В этом были и большие плюсы, такие, как сейчас — посещение бухгалтерии, сплошь девушки и женщины, четырнадцать штук одновременно. «В смысле, в одном помещении» — поправил свои мысли Намджун, принимая серьёзный вид, но ничего подобного толком не получилось.
— Ой, девчонки, господин Намджун к нам пожаловал! — радостно и эмоционально огласила ближайшая же к двери бухгалтерша, после чего вся комната как-то притихла, и в то же время по-особому зачирикала. Самые молодые специалистки попытались встать, чтобы приветствовать его поклонами, но Намджун, уже самодовольно и сыто улыбаясь до ямочек на щеках, показывал им ладонями, чтобы не дёргались и сидели, не отвлекались от работы. Все четырнадцать были в узких синих юбках, в белых блузках с бейджами на левой стороне, всё по-деловому, официально, дресс-код соблюдён. Но даже та половина бухгалтерш, которым было за сорок, не растратила своей женской сноровки и при появлении молодого начальника принималась терять рабочий настрой, как ракеты ступени при взлёте.
— Добрый вечер, господин Намджун! — доносилось оттуда и отсюда, на что виновник переполоха кивал во все углы.
— Добрый вечер, девочки, — одинаково всех обозначал он, — добрый вечер! — Трудовой день подходил к завершению. Усталость и напряжение, накопившиеся за почти девять часов с обеденным перерывом в час посередине, вдруг сами собой немного отступили от обаяния так любимого всеми милого нового директора. Впрочем, его все давно и хорошо знали, пока он ещё был заместителем и сыном предыдущего. То есть, сыном он не перестал быть и сейчас, но должность иная, а вот отношение его к ним, похоже, всё такое же свойское. За что его и любили.
Намджун привычно шёл прямо, пока не упёрся в последний столик, за которым всегда сидела та, которая исполняла обязанности главного бухгалтера. До прошлой осени им была опытная и давняя сотрудница, проработавшая с его отцом лет двадцать, не меньше, но она ушла на отдых, заниматься внуками и лечить ревматизм, освободив место для новенькой. Нет, новенькой Чжихё не была, она работала в торговом центре уже шестой год, но всё равно были тут ветераны и покруче, однако именно её, уходя на добровольную пенсию, отец Намджуна назначил главбухом, чем вызвал к ней волну зависти и негатива, то угасающих, то взрывающихся открыто. Ким-старший заверил, что более трудолюбивой, честной и исполнительной среди сухих и дотошных счетоводов не найти, к тому же, девушка осталась вроде как сиротой, одна с сёстрами, без помощи и поддержки, и ей больше других нужны были деньги. В общем, как понял Намджун, опять за отца решило его доброе сердце, а не холодный разум. И как он умудрился так раскрутить бизнес и обогатиться, когда всю жизнь поддавался чувствам и голосу совести? Несовместимые ведь вещи! Но пока поводов жаловаться на Чжихё у Намджуна не было. За всё то время, что он бывал в бухгалтерии, год за годом, он не видел её праздно болтающей с другими, отсутствующей на месте, пьющей кофе, обедающей, живущей чем-то, помимо цифр, в конце концов. Он даже не видел её ниже пояса, потому что она всегда сидела на стуле за столиком, нацепив очки в роговой оправе, из-за стёкол которых её глаза делались совершенно огромными и круглыми. Создавалось ощущение, что когда её повысили по статусу, то так и перенесли на стуле за другой столик, так что снова никому не представилось возможности увидеть её во весь рост.
