Герой женского общества - [4]

— Ужинать будешь? Почти готово, — спросила выглянувшая из кухни мать. Какая-то клокочущая в сердце струна арфы оборвалась, заставив парня ощутить себя маленьким несамостоятельным мальчиком. Всё, пора с этим кончать, ему нужен свой дом, своя семья, жена, его не должна в тридцать лет кормить ужином мама! Но он не может съехать от них, пока ему некому будет готовить этот ужин. И обед с завтраком. Да, вот такой он корыстный. И немного ленивый. В быту. У них это с младшей сестрой общее. Она может учиться сутки напролёт, он работать, но протереть пыль, помыть посуду или состряпать суп — это выше их способностей.

— Не буду, я уеду сейчас, — из противоречия пробормотал Намджун, и принялся с быстротой вычислительной машины сочинять, куда он уедет? После столкновения с Соа накатившая ностальгия, тоска по яркому юношескому сексу возбудила его, и он не отказался бы прокатиться до клуба и расслабиться. Свидание-то с Соа ещё когда будет! А секса хочется уже сейчас. Не прямо так, что гори всё синим пламенем, но припекает.

— Куда ты поедешь? — заволновалась мать, поглядев на темноту за окном.

— Мам, ну не издевайся, мне лет сколько? Куда захочу, туда и поеду.

— Вот тебе на меня всё равно совсем!

— Ну ма-ам… — протянул Намджун, удаляясь в сторону кабинета отца. Это был единственный вариант, как прекратить спор с матерью — уйти. Иначе она настоит на своём, давя на жалость, и он будет сидеть, пить чай с её кексами, смотреть вместе с ней дораму. — Пап, держи, — открыв дверь, Намджун кинул привезённые отчёты отцу в пустое кресло, рядом с рабочим стулом, на котором тот сидел. Мужчина оторвался от ноутбука. Конечно, можно было бы пересылать всю документацию и по электронке, но в одно письмо скомпоновать бланки, чеки, подтверждения оплаты и прочее проблематично, тогда как в бумажном виде всё раскладывается по датам, хронологически, и достаточно одного скоросшивателя на тридцать файлов, чтобы монолитно и кучно представить нужное.

— За последний квартал?

— Да.

— Спасибо. На ужин ещё не звали? — приспустил он очки. Намджун покачал головой и вышел, прикрыв за собой. В спальне сестры горел свет, куда старший брат решил сунуться, здороваясь. Джинни лежала на кровати, уставившись в одну точку, обнимая подушку. Её вот уже месяц голубые волосы оттеняли слишком бледное почему-то лицо. «Чего это она? С Шугой что ли поругались?» — озадачился Намджун.

— Привет, как дела? — Девушка, не моргая и не двигая глазами, замогильно промолвила:

— Нормально.

— А чего ты дома? Разве вы не собирались сегодня на какую-то вечеринку?

— Собирались, — всё так же слабо и трагично сказала Джинни.

— Тогда почему не одеваешься?

— Может, не пойду никуда.

— А чего накрашенная тогда?

— Юнги скоро придёт, — оживлялась Джинни, но нервно, явно недовольная вопросами брата.

— А чего он придёт, если вы никуда не пойдёте?

— Блин, Намджун, отстань! Дома посидим! — приподнялась сестра, упала обратно, и перевернулась на спину.

— Вы поругались?

— Отвали!

— Да в чём дело-то? — ошарашился ни в чем вроде бы не виноватый молодой человек, в которого полетела подушка, которую Джинни только что прижимала к себе.

— Да живот у меня болит! Чего ты пристал? Уйди! — Намджун поймал подушку и, помявшись, всё-таки подошёл к кровати, соболезнуя плохому самочувствию сестры. «Слава Будде, я не баба!» — облегчено вздохнул он.

— Ну… ты это, выпей чего-нибудь, таблетку там…

— Да выпила, без тебя знаю, не подействовала ещё! — страдальчески и брыкаясь ногами по одеялу проныла Джинни, вертясь на постели, ища позу поудобнее, чтобы стало полегче. — Ненавижу месячные, ненавижу! Залететь что ли?

— По жопе отхватишь, а Шугу в дом не пущу, пока не скажешь, что пошутила. — «Хотя ближайшие дня три-четыре, судя по всему, он безопасен» — злорадно похмыкал про себя парень. Сестра поджала губы, покосившись на брата. Гормоны в ней установили диктатуру и требовали репрессий и кровавого террора, что демонстрировалось взглядом.

— Ну ты дурак?! Не всерьёз же я это, в самом деле, мне ещё в универе четыре года корпеть.

— Так, ладно, я пошёл, пока меня не съели заживо.

Намджун вышел от Джинни как раз в момент звонка в дверь. Опередив мать, он подбежал открыть, одновременно с тем ныряя ногами в ботинки. За дверью стоял, улыбаясь, его друг и, по совместительству, жених его сестры, Юнги, среди друзей чаще Шуга или Сахарный. Чёрт знает почему, никогда его не спрашивал, но очень настораживало недавнишнее заявление Джинни, что теперь-то она знает, по какой причине её возлюбленный награждён такой кличкой-эпитетом. Всё-таки надо ей по жопе дать, в профилактических целях.

— Привет, — обулся Намджун, и, меняясь местами с Юнги относительно порога, жал ему руку, — и пока!

— Привет, а ты… а Джинни у себя?

— Джинни нет, но какая-то злобная гарпия в её спальне очень на неё смахивает, пообщайся, может, подойдёт?

— Чё? — нахмурился Юнги, не соображая на ходу, о чём идёт речь. Намджун ещё крепче сжал его ладонь, как бы передавая ему часть сил и терпения.

— Удачи тебе, камикадзе! — И, одевшись и покинув квартиру, Ким-младший поспешил поймать лифт, ещё не уехавший после прибытия Шуги. Прислонившись к стенке кабины, он задумался ещё раз, а нужна ли ему невеста? А выдержит ли он, если у неё будут вот такие перепады настроения? Ладно сестра, побухтел, погрызся, подколол, на следующий день лёгкого пенделя дал, совсем достанет — под замок посадил на пару дней. А с девушкой собственной как такие вопросы решать? Нет, Юнги определённо герой, он встречался с одной из самых капризных и избалованных девчонок, каких знал Намджун, и пока ещё не надумал расстаться, или придушить её. И это притом, что у самого Юнги характер ой не ангельский. Интересно, они там спальню Джинни не разнесут? Родители дома, должны иметь совесть.