Польша или Русь? Литва в составе Российской империи - [47]
Правда, программа А. Ф. Гильфердинга неоднозначна. Он горячо призывал следовать примеру немцев и исследовать литовцев и в то же время писал о литовцах в Пруссии: «Литовский элемент находится уже в состоянии вымирающей народности: литвины выучиваются немецкому языку и, мало-помалу забывая свой, сливаются с немцами»[475]. Следовательно, между строк можно прочесть такую мысль: давайте заниматься литовской проблемой, исследовать ее, реализовывать предложенную программу, и мы достигнем тех же результатов, что и Пруссия. То есть программа известного славянофила, влияние которого на различные проекты 1862–1863 годов, основанные на принципе «разделяй и властвуй», рассмотренные в предыдущей главе, была достаточно двусмысленной: с одной стороны, она была направлена на защиту литовцев от польского влияния и на воспитание национального (исключительно этнокультурного, но не политического) самосознания, но, с другой стороны, предполагалось, что если имперские власти будут проводить такую политику, то в обозримом будущем они достигнут если не ассимиляции (переводя на язык современных научных терминов), то во всяком случае аккультурации литовского населения.
Отголосками такой политики в отношении литовцев мы можем считать и обсуждение сути и возможных средств кириллизации после восстания 1863–1864 годов. Начать можно с деклараций российских чиновников, имея при этом в виду, что полностью доверять как официальным, так и непубличным декларациям мы не можем. К. П. Кауфман, обосновывая необходимость запрета использования латинской графики в литовской письменности, указывал следующие цели: «Избавить народные массы от полонизации, образовать их, сделать вполне грамотными, научить писать на племенных наречиях и на русском языке ‹…›»[476] (эта мысль повторяется и в упоминавшемся циркуляре министра внутренних дел П. А. Валуева, узаконившем меры К. П. Кауфмана, направленные на введение кириллицы). Таким образом, введение кириллицы в литовскую письменность было призвано не только облегчить усвоение русского языка, но и научить местных жителей писать на их «наречиях».
Часть сторонников введения кириллицы не допускали и мысли о том, что эта мера убивает литовский язык. Так, цензор литовских книг Антон Петкевич (Antanas Petkevičius), в прошлом католический священник, в 1844 году перешедший в православие и принявший священнический сан, считал, что введение кириллицы будет способствовать созданию литературного литовского языка[477]. То есть кириллизация должна была привести и к стандартизации языка.
Не только А. Ф. Гильфердинг, но и некоторые его последователи придерживались мнения, что литовский язык и при публикации литовской литературы кириллицей может преподаваться в учебных заведениях. Так, С. Микуцкий в конце 1868 года предлагал ввести преподавание литовского языка в средних учебных заведениях Ковенской губернии и в Литовской православной духовной семинарии в Вильне[478]. Очевидно, он считал, что кириллическая графика не будет препятствовать распространению знания литовского языка. Реакция архиепископа литовской православной церкви Макария (Булгакова) на эти предложения подтверждает версию о том, что, согласно господствующей в то время в русском дискурсе идее, литовская письменность могла благополучно развиваться и в кириллической графике. Макарий выражал удивление и задавался вопросом, почему русские должны заботиться о сохранении и совершенствовании литовского языка и вместе с тем и о сохранении национальной индивидуальности литовцев[479]. С. Микуцкий предлагал подобную институционализацию и для латышского языка в учебных заведениях Латгалии, которая в то время входила в состав Витебской губернии: на латышском языке должно вестись обучение в начальных школах, в гимназиях и в уездных школах латышский язык должен преподаваться как отдельный предмет; однако в то же время он предлагал и переводить православные книги на латышский язык и печатать переводы на кириллице, с тем чтобы латыши приняли православие. С другой стороны, С. Микуцкий предлагал руководству Виленского учебного округа свои услуги как переводчика православной религиозной литературы на литовский язык (в кириллической графике) и составителя литовско-русского и русско-литовского словарей, чтобы православные священники могли успешно работать в местах с литовским населением, то есть обращать литовцев в православие[480].
Высказывания о кириллизации литовской письменности таких лиц, как С. Микуцкий и А. Петкевич, также следует оценивать с осторожностью. Являясь всего лишь проводниками различных мер национальной политики, они, похоже, приспосабливались к ситуации и нередко, особенно С. Микуцкий, искали элементарной материальной выгоды для себя, поскольку жили достаточно скромно. Так, и предложения о кириллизации латышской письменности, по сути, повторяли положения статьи А. Ф. Гильфердинга о политике в отношении литовцев. В этом случае их размышления о введении кириллической графики в литовскую письменность важны не столько как результат их самостоятельного мышления, сколько как доказательство того, что кириллизация литовской письменности, идеологом которой был А. Ф. Гильфердинг, могла пониматься его современниками и как ограждение литовцев от польского влияния.
