Пока дышу... - [16]

— Я полагаю, что… — начал тот с горячностью.

— Так есть же время! — почти весело перебила Горохова Ольга. — Есть же время, профессор! Мы посоветуемся. Сестра придет.

Она почти со страхом смотрела теперь на Горохова — не заставил бы он ее немедленно принять решение и тем самым вновь погрузиться в страх перед операцией.

— Мы продолжим наш разговор, Федор Григорьевич, — благодушно сказал, поднимаясь, Кулагин. И снова обратился к Ольге: — Только, ради бога, не отчаивайтесь. Поезжайте куда-нибудь в деревню или на дачу, а осенью покажетесь мне снова. Лучшее лечение для вас — тишина, лес… Вы любите собирать грибы?

Ольга вспомнила, как невыносимо трудно было ей прошлой осенью наклониться за грибом. По лицу ее пробежала тень, и Сергей Сергеевич заметил это.

— То, что я сказал вам сейчас, — не медицинское назначение и даже не совет. Это всего лишь вариант. Но если вам лучше здесь, в моей клинике, я мог бы этим только гордиться. Полежите, подправьтесь у нас, не возражаю. Словом, мы еще увидимся, а пока все в ваших руках!

Он опять провел ладонью по ее волосам и направился к двери, как всегда, прямой и немного торжественный.

Крупина отстала и потянула за рукав Федора Григорьевича.

Они шли теперь в кабинет Кулагина, где будет итоговый разговор, после чего все разойдутся.

— Ну как, Федор Григорьевич? — спросила она.

— Так ведь он ничего не сказал, — с горечью ответил Горохов и быстро глянул на Крупину. — Чижова — сердечник, да к тому же и нервна. Она боится вторжения в свое несчастное сердце, так ей ли решать? Конечно, на обходах Кулагин — и маг и волшебник, кого хочешь уговорит. Но я лично не удовлетворен их разговором. Впрочем, одну мыслишку он мне все-таки подал, — признался Федор Григорьевич уже другим, веселым голосом.

Крупина хотела спросить, какую же именно «мыслишку», но они вошли в кабинет профессора и оба умолкли.

Сергей Сергеевич опять сел за свой стол и обвел глазами студентов и врачей. На его породистом и как будто вовсе не усталом лице было такое выражение, словно вот теперь-то и начинается самое интересное. Это выражение казалось столь естественным, что Тамара и сама нередко попадалась на удочку и забывала, что Сергей Сергеевич, сейчас устал смертельно и больше всего на свете ему хотелось бы уехать домой, отдохнуть. Но пока в кабинете останется хоть один студент, хоть один молодой врач, которого нужно учить, профессор будет таким, как сейчас, — собранным, полным энергии.

— Итак, больной Михайловский. Ваше мнение? — спросил Сергей Сергеевич поджарого ассистента, который уселся как мог дальше от профессора.

— Острый аппендицит!

— Сомневаюсь.

Ассистент был раздосадован. «Вздумал экзаменовать при студентах. Другого времени не нашел!»

— Ваше? — обратился Сергей Сергеевич к обросшему, вихрастому студенту.

— Внутреннее кровотечение, — не сразу, робко ответил тот и густо покраснел.

Видно было, что отвечает он всего лишь наугад, что бог на душу пошлет.

— Не могу с вами полностью согласиться, — мягко заметил Сергей Сергеевич. — А вы что скажете, Григорий Львович? — обратился он к молодому врачу в военной форме.

— Непроходимость кишечника.

— Близко к истине. Ваша точка зрения? — спросил он широкую, плотную врачиху, на которой халат, казалось, мог лопнуть в любую секунду.

Она замялась.

— Ну, ну, смелей, Евдокия Павловна, смелей! Что-то я вас сегодня не узнаю!

— Перекрученная киста.

Сергей Сергеевич нахмурился и перевел взгляд на студентку в очках.

— Как вы думаете?

Он никого не хотел оставить неопрошенным.

Студентка, судя по выражению лица, решила было уклониться от ответа, но вдруг, неожиданно для себя самой, выпалила:

— Инфаркт миокарда. А может быть, стенокардия!

«О господи! — подумала Тамара Савельевна. — Ну, выходи ты поскорей замуж! Какой еще инфаркт?»

Этот ответ даже Горохова вывел из состояния задумчивости, и он принялся разглядывать студентку с интересом, как невиданного паука.

— Что скажете? — продолжал Сергей Сергеевич, адресуясь теперь к соседу девицы, тоже студенту.

— Почечная колика! — воскликнул студент так громко, что все с улыбкой на него оглянулись.

— Очень интересно! Потом вы мне, пожалуйста, подробненько, голубчик, обоснуйте вашу позицию. А вы, молодой человек, согласны с товарищем? — спросил Сергей Сергеевич маленького студентика, который сидел с беспечным видом и ковырял в ухе, всецело поглощенный то ли этим занятием, то ли своими мыслями.

Студентик с философическим спокойствием оглядел профессора, сомневаясь, к нему ли это обращаются или он просто ослышался. Но, видя, что все на него смотрят с выжидательным любопытством, неторопливо откашлялся и не без достоинства заявил:

— Не знаю.

— Вы не лишены проницательности, — заметил Кулагин. — Неплохой ответ для человека, который через полгода будет самостоятельно врачевать. Как ваша фамилия?

— Тогда злокачественная опухоль или ущемленная грыжа! — залпом выпалил студент, обеспокоенный тем, что профессор собрался что-то записать. И он действительно записал и поставил жирную точку, как гвоздь вбил, после чего, откинувшись на спинку стула, с облегчением — разговор подходил к концу — обратился к Горохову: