Похититель детей - [63]

На следующее утро птичка умерла. Лопнула. Чересчур большое количество поленты, попавшее в птичий желудочек, разбухло там и просто разорвало его. Гаральд и Феликс похоронили птичку. Гаральд постарался сделать из этого как можно более достойную церемонию и водрузил камень на ее могилку. Даже три дня спустя Феликс неожиданно начал рыдать, вспоминая об этом.

С тех пор они никогда больше не ели поленту.

За Ченниной начиналась усыпанная щебнем извилистая дорога, для которой, впрочем, джип был не так уж и нужен. Однако горный серпантин был настолько узким, что Кай несколько раз вынужден был сдавать назад, чтобы вписаться в поворот.

Наконец они добрались до Солаты. Деревня производила впечатление заброшенной и пришедшей в упадок, хотя, по всем признакам, люди здесь жили. Целая свора псов с диким лаем набросилась на машину, однако Кай поехал дальше, не обращая ни них внимания, хотя собаки и пытались ухватиться за колеса.

Через десять минут езды через оливковые и каштановые леса они добрались до развалин дома. Это было большое поместье в форме латинской буквы U, стоявшее на холме, откуда открывался прекрасный вид на широкую долину Вальдарно вплоть до Прато Маньо — горной цепи, отделяющей Умбрию от Тосканы.

Анна вышла из машины и с ужасом посмотрела по сторонам.

— Что это значит? — спросила она. — Зачем вы показываете мне огромную развалину, в которой хватило бы места и на шесть апартаментов, а мне понадобилось бы два миллиона евро, чтобы восстановить дом, не говоря уже о потерях времени и нервотрепке со строителями?

— Забудьте о руинах, — сказал Кай. — Мне хотелось бы, чтобы вы обратили внимание на это место. Оно вам нравится? Расположение? Вид? Расстояние до ближайшего населенного пункта?

Анна медленно обошла развалины, что было совсем непросто, из-за разросшихся кустов ежевики.

— Нет, — через некоторое время сказала она. — Вид на долину Вальдарно мне не нравится — слишком далеко. Слишком безлико. Проснувшись, я не увижу моего леса, моего холма, моей деревни, моей часовни — мест, которые мне знакомы. Собственно, не увижу ничего. Местность без названия. Дома и улицы так далеко, что я их просто не различаю. Я теряюсь в этом пейзаже. Может, ночью долина и сияет огнями, и цивилизация кажется такой близкой, но это только будет усиливать мое одиночество, словно я смотрю на темный лес без единого огонька.

Она крутнулась на месте, раскинула руки и засмеялась.

— Я стою наверху и демонстрирую себя всему миру. Каждый может наблюдать за мной. С дороги будет видно, ем я или лежу в шезлонге, в доме я или работаю в саду — здесь я буду на виду еще больше, чем в городе. Мне пришлось бы посадить деревья и вырастить живую изгородь, чтобы защитить себя. И повесить гардины на окна. А я этого не хочу.

— А деревня?

Она задумалась на минуту.

— Да, думаю, и населенный пункт слишком далеко. Я не хочу, чтобы у меня был сосед, который выходит из себя каждый раз, когда у меня слишком громко играет радио, но и не хочу идти целый час, пока встречу человека.

Кай улыбнулся и открыл дверь машины.

— Вот так значит… Теперь мне намного понятнее, что вы ищете. Садитесь в машину. Не возражаете, если мы сначала пообедаем? Тут неподалеку есть маленькая остерия с простой, но очень хорошей едой. Она вам понравится. А затем я покажу вам дом вашей мечты.

Анна села в машину.

— Фантастика! Но только я приглашаю вас. Дело в том, что у меня сегодня день рождения.

36

В этот день они больше не занимались осмотром домов, а сидели в маленькой остерии в Кастельнуово Берарденья, прямо на выезде из городка. Поначалу они были очень вежливы друг с другом, съели парочку кростини[30] в качестве закуски и поговорили о недвижимости. У Анны было такое чувство, что она повторяется, что она все это уже говорила в бюро и что Грегори с ней ужасно скучно.

Кай заказал пол-литра разливного кьянти и большую бутылку минеральной воды.

Они чокнулись и выпили, Анна закурила, и к тому времени, когда были поданы ее ньйокки[31] и равиоли для Кая, графинчик кьянти незаметно опустел. Кай заказал еще один.

Тут они снова вспомнили о дне рождения Анны. Кай поздравит ее и спросил, сколько же лет ей исполнилось. Анна ответила, что по ней же видно, что двадцать восемь. Кай улыбнулся, а Анна расхохоталась так, что изо рта на стол упала пара кусочков ньйокки, из-за чего ей стало ужасно стыдно.

Но Кай устранил эту оплошность с помощью салфетки, а потом сунул ее за вазу с цветами. И вообще вел себя, словно ничего не случилось.

— А почему вы ищете дом здесь, в Тоскане, для себя одной? — спросил Кай.

Анна отстраненно посмотрела на него.

— Потому что хочу быть вместе с сыном, наконец-то после стольких лет… И еще потому что мой муж в Германии трахает мою лучшую подругу.

На какое-то мгновение Кай лишился дара речи.

Анна заявила, что ньйокки с соусом песто просто великолепны и что вообще-то жизнь прекрасна. Данное открытие она подтвердила широким жестом, опрокинув при этом свой бокал с красным вином.

— Нет проблем, — пробормотал Кай и налил ей еще.

Когда подали кролика под соусом, они заказали третий графин вина.

— Сегодня у меня день рождения, и сегодня начинается моя новая жизнь, — объявила Анна. — Это может быть началом начала, но может быть и началом конца. Я согласна на все. И считаю, что нам следовало бы перейти на «ты».