А еще был человек, который непрерывно шмыгал носом.
Он садился в автобусе рядом с мистером Джаспером. Каждое утро он с кряхтением поднимался по ступенькам через переднюю дверь и, покачиваясь, двигался по проходу, чтобы шлепнуться на сиденье рядом с худосочным мистером Джаспером.
И — шмыг! — начинал он, внимательно изучая утреннюю газету, шмыг, шмыг!
Мистер Джаспер терпел. И не понимал, почему этот человек так упорно садится рядом с ним. Были ведь и другие свободные места, однако тот неизменно оседал неуклюжей тушей на соседнее место и хрюкал несколько километров пути и зимой и летом.
Вряд ли это простуда. Иногда по утрам в Лос-Анджелесе бывает зябко, это правда. Однако утренняя прохлада никак не могла вызвать подобного бесконечного шмыганья, словно весь организм этого типа поражен пневмонией.
И от этого мистер Джаспер выходил из себя.
Он предпринял несколько попыток выбраться из радиуса действия этого шмыганья. Прежде всего, он пересел на два ряда ближе к концу салона, чем обычно. Человек последовал за ним. Ясно, резюмировал едва ли не дымящийся от ярости мистер Джаспер, этот тип привык сидеть около меня и просто не заметил, что я сменил место.
На следующий день мистер Джаспер сел с другой стороны от прохода. Он раздраженно наблюдал, как толстяк, пошатываясь, бредет к нему. Потом все его внутренности напряглись, когда облаченная в твид туша плюхнулась рядом. С выражением крайнего омерзения на лице он уставился в окно.
Шмыг! — продолжил тип, ша-мыг! И вставные челюсти мистера Джаспера сомкнулись в фарфоровом бешенстве.
На следующий день он сел в самом конце салона. Человек сел рядом. Еще через день он сел сразу за водителем. Человек сел рядом. Мистер Джаспер просидел, чувствуя, как подходит к исходу терпение, пять с половиной километров. Наконец, взвинченный сверх всякой меры, он развернулся к толстяку.
— Почему вы меня преследуете? — Голос его жалобно дрожал.
Человек был застигнут посреди хрюка. Он уставился на мистера Джаспера, разинув рот, ничего не понимающими, коровьими глазами. Мистер Джаспер встал и прошел через весь автобус. Там он остановился, схватившись за верхний поручень, глаза его горели. Он вспоминал взгляд, каким посмотрел на него этот шмыгающий носом идиот. Господи, он глядел с таким негодованием, как будто бы это с мистером Джаспером что-то не так!
Что ж, по крайней мере, сейчас он далеко от этих хлюпающих ноздрей. Сжатые мышцы благодарно расслабились. Он с облегчением вздохнул.
После чего мальчишка, стоявший рядом с мистером Джаспером, двадцать три раза просвистел припев «Дикси»[1].
Мистер Джаспер торговал шейными платками.
Работа, связанная с нескончаемыми придирками клиентов, работа, гарантированно выводящая из себя любого, кроме самых уж непробиваемых личностей.
Он же относился к числу самых впечатлительных.
Ежедневно его одолевали раздражительность, беспокойство и женщины. Женщины, которые неторопливо прохаживались, примеряя шарфы из шерсти, хлопка или шелка, и уходили, так ничего и не купив. Женщины, которые атаковали его уязвимый разум вопросами и капризами и не оставляли при этом денег — лишь выведенного из равновесия мистера Джаспера, еще на шаг приблизившегося к неминуемому взрыву.
С очередной клиенткой у него в голове обнаруживался целый арсенал блистательных колкостей, каждая из которых была острее предыдущей. У мистера Джаспера попросту вскипали мозги от желания выпустить комментарии на свободу, позволить им пролиться кислотными потоками с языка и выплеснуться обжигающими струями прямо в лица этим женщинам.
Но неизменно поблизости маячил призрак администратора или заведующего отделом. Призрак проносился по его сознанию и властно отодвигал со своего пути жаждущий высказаться язык; от нерастраченной ненависти у мистера Джаспера напрягались даже кости.
А еще были женщины из магазинного кафетерия.
Они болтали во время еды и курили, вдувая облака никотина в его легкие в тот самый миг, когда он пытался влить ложку томатного супа в траченный язвой желудок. Пуф! — делали дамы и махали изящными ручками, чтобы прогнать дым.
Дым летел к мистеру Джасперу.
Глаза начинало щипать, и он отгонял дым обратно. Женщины снова гнали дым на него. Дым носился туда-сюда, пока в итоге не таял или же не получал подкрепления от новых, еще более сильных выхлопов. Пуф! И между взмахами рук, манипуляциями с ложкой и глотательными движениями мистера Джаспера мучили спазмы. Полный дубильной кислоты чай едва ли помогал потушить разгоравшийся в желудке пожар. Мистер Джаспер дрожащими пальцами отсчитывал сорок центов и возвращался к работе. Распадающийся на части человек.
Возвращался, чтобы остаток дня выслушивать жалобы и отвечать на вопросы, выполнять требования клиенток и подчиняться указаниям девчонки, которая стояла за прилавком вместе с ним и жевала резинку так, словно хотела, чтобы ее чавканье услышали народы Аравии. Это чавканье, щелканье и причмокивание заставляли внутренности мистера Джаспера содрогаться. Он замирал подобно обломкам каменной статуи и еле сдерживал рвущееся наружу шипение: «Прекрати сейчас же издавать эти мерзкие звуки!»
