Магда проплакала всю ночь. В десять минут четвертого она в последний раз посмотрела на часы и наконец, совершенно измученная, уснула. Около половины шестого утра она проснулась. Голова болела, и она чувствовала, что глаза опухли. Она перевернулась на спину и попыталась расслабиться. Но от этого страх только усилился. У нее больше не было соломинки, за которую можно было ухватиться.
Йоганнес ничего этого не знал. Его дыхание было ровным, он спал глубоко и крепко. Она подумала о том, что было бы, если бы его здесь больше не было, если бы она не слышала, как он дышит, и ее охватила паника. Она не могла жить без него. Но и жить с ним она уже тоже не могла.
В половине седьмого взошло солнце, и его золотисто-красный луч упал на античный шкаф напротив кровати, в котором Магда держала постельное белье. Йоганнес тихо вздохнул и повернулся на бок. Вчера вечером она не заметила щетину на его подбородке и щеках. Он, наверное, не брился уже дня три. Она ненавидела это. Когда она гладила его по лицу, кожа должна была быть гладкой. Без малейшей неровности, без малейшего изъяна.
Магда тихонько встала, набросила купальный халат и сунула ноги в домашние шлепанцы. Был июль, но из-за каменных стен толщиной от сорока до восьмидесяти сантиметров по утрам в доме было довольно холодно. Десять лет назад они купили бывшее поместье Ла Рочча, нуждавшееся в ремонте. В плане оно представляло собой подкову и, по мнению Магды, было слишком велико, а к тому же в ужасном состоянии. Крыша готова была вот-вот провалиться, со стен отслаивалась штукатурка, а пол угрожающе прогибался. Участок одичал и зарос ежевикой, шиповником, боярышником и вереском.
Одно расстройство, считала Магда. Но Йоганнес был в восторге. На север открывался вид от Монтеварки до Прато Магно, горной гряды, отделявшей долину Арно от Казентино. С западной стороны была видна маленькая горная деревушка, с востока — голый холм с одним-единственным домом, а с юга — густой лес и дорога, ведущая к Солате. Йоганнес моментально влюбился в это место и каждую свободную минуту мотался в Италию. Он поднял на ноги мастеров и друзей, сам энергично набросился на работу и в течение нескольких лет превратил поместье в настоящую игрушку.
Он обустроил пять комнат, две ванные и кухню, но оставил частично завалившуюся каменную кладку стены с западной стороны, заменив выпавшие места стеклом. Необычная конструкция придавала дому своеобразный вид и давала огромное количество света в рабочую комнату Йоганнеса. Внутренний двор был вымощен старым булыжником, а над тяжелым деревянным столом раскачивалась металлическая лампа. Магда заставила дворик терракотовыми цветочными горшками, в которых буйно произрастали гортензии, герань, розмарин, базилик и шалфей. Внутренний дворик был архаичным и уютным одновременно, и она любила проводить здесь летние ночи, защищенная от ветра толстыми стенами дома, которые на протяжении многих часов отдавали дневное тепло.
Правда, у нее возникало неприятное чувство, что она вроде бы всегда на виду, потому что внутренний дворик хорошо просматривался с некоторых участков дороги, ведущей в Солату. Это было то, что ей не нравилось в доме.
Магда тихо вышла из спальни и направилась в расположенную напротив ванную комнату. Ее опухшие от слез глаза выглядели ужасно, а ресницы почти исчезли под набрякшими веками.
Она решила не обращать на это внимания и почистила зубы. Она встала под душ, и у нее в голове, как уже несколько недель подряд, снова вертелась одна и та же мысль: «Он разрушил все».
Она надела легкие летние брюки и футболку и пошла в кухню. Через четверть часа в спальне включится радиобудильник. Йоганнес чаще всего сразу же вставал. Он не хотел терять ни кусочка дня. Каждое утро у него в голове было полно планов относительно того, что нужно отремонтировать или переделать в доме и в саду, и он постоянно сокрушался, что ему не хватает отпуска, чтобы сделать все то, что запланировано.
Времени было достаточно, потому что пройдет не менее получаса, пока он спустится вниз, чтобы позавтракать.
Она открыла дверь на террасу и вышла на улицу. Воздух был чистым и сухим, день обещал выдаться жарким. Магда потянулась и глубоко вздохнула. Было совсем тихо. На засыпанной щебнем дороге на Солату не было ни одной машины, не слышалось голосов. Даже кошка не пробиралась через высокую траву и не потягивалась на уже прогретых ранним утренним солнцем камнях.
Несколько минут она стояла неподвижно. Во дворе, остававшемся пока в тени, дул легкий ветерок. Магде стало холодно в тонкой футболке, но она стояла спокойно, слушая, как медленно и ровно бьется сердце. Ни малейшего следа былой нервозности. Значит, все правильно. Сомнений нет, раздумывать больше не нужно. Она приняла решение.
Она вернулась в кухню и поставила на огонь воду для чая. С тех пор как Йоганнес начал страдать повышенным давлением, они взяли за правило не пить кофе по утрам. Им это удалось с огромным трудом. Кофеварка для эспрессо уже два года стояла без дела на маленьком комоде под окном, и Магда сомневалась, что она вообще еще на что-то годится.
