Пластилиновое Прошлое - [5]

– Не изображай идиота, не смешно.

– Тогда что же?

– Не знаю.

Вкратце рассказ Хрустальной сводился к следующему.

Позапрошлый вечер Хрустальная и Королева проводили в баре «Бригантина», на набережной, пили вино, делились насущными проблемами предменструального периода, смеялись над нерешительными мужчинами.

Расставшись около половины двенадцатого ночи, на последнем троллейбусе доехала она до своей девятиэтажки и, поднимаясь на третий этаж пешком, услышала, что этажом выше кто-то плачет. Или не плачет, а зовёт тихим голосом, или разговаривает сам с собой, или с кем-то? Она поднялась по лестнице посмотреть.

Поднявшись наверх, Хрустальная увидела существо похожее на человека, но которое не было человеком. Это был Ангел с рождественских открыток прошлого века, правда, с некоторыми существенными отличиями. У него отсутствовали большие белые крылья, шевелящиеся как рыбьи плавники, глаза не излучали свет, а ресницы были совсем не огромные. А вот некогда белоснежная одежда была ангельская, в виде ниспадающего балахона, только в серых разводах, словно её обладатель попал под грязный проливной дождь, или ещё куда похуже. Полумрак придавал лицу Ангела одухотворённую красоту, но не отмеченную отпечатком доброты и сочувствия. Наверное, это был злой Ангел.

Он сидел у стены, под квартирными счётчиками не замечая присутствия Хрустальной, и плакал; слёзы, скатывающиеся из его глаз, падали на пол и оставались на полу застывшими капельками.

Когда незнакомец, наконец, обратил внимание на Хрустальную, на его сером лице отразилось недоумение. Он нервно улыбнулся, и глаза его заметались.

В следующее мгновение Ангел встал с колен, для чего ему пришлось одной рукой упереться в пол, и направился к девушке. Он сделал два шага, остановился, и произнёс: «– А я ждал тебя». Затем исчез…

… Когда Хрустальная добралась до квартиры, то только чудом не заболела или даже не умерла. Можно было предположить, что случившееся – галлюцинации от перевыполненной нормы алкоголя, если бы история не имела своего продолжения.

Дожив до утра, часов в шесть, она снова поднялась на верхний этаж, с надеждой, что виденное всего лишь кошмарный сон. Но слёзы Ангела остались нетронутыми на полу, на том самом месте, где им и надлежало быть. Она собрала их в ладонь, и положила в задний карман джинсов. Слёзы были – капельками воска.

После того, как Хрустальная закончила своё повествование, мы долго сидели молча, думая, каждый, о своём. Я не поверил ни единому слову о потустороннем существе, но предпочитал хранить свои мысли при себе. Что произошло с ней? Какая болезнь поселилась в её теле?

Хрустальная курила четвёртую сигарету, стряхивая пепел на пол.

– Ты не веришь мне? – спросила она, и голос её задрожал.

Я наклонил голову набок и посмотрел ей в глаза.

– Верю. Ты ни за что не смогла бы придумать Воскового Ангела.

Она выдохнула дым, и улыбнулась, впервые за целый вечер.

Хрустальная расстегнула лежащую у неё на коленях белую сумочку с золотыми застёжками, достала из её недр маленький полиэтиленовый пакетик и протянула мне.

Действительно, в пакетике оказались восковые капельки, похожие на шарики неправильной формы, многие из которых сплющились как блины. На просьбу подарить их, Хрустальная долго не соглашалась, но потом всё-таки отсыпала большую часть мне в ладонь, и бесценное свидетельство мистического факта стало принадлежать мне.

Удивительный день закончился прозаически: Хрустальная осталась ночевать у меня; и позже, когда она, временно излечившаяся от наваждения, мирно посапывала мне в плечо, я с широко открытыми глазами прислушивался к звукам уходящего времени, и казалось мне, что я вижу печальные взгляды Марии, нежной улыбкой отражающей неземную любовь нашего несостоявшегося счастья.

5. Диалоги.

Вот в чём беда…

монолог Гамлета

Утром Хрустальная проснулась в плохом настроении. Села на край кровати и изумлённо повертела головой вокруг себя, словно видела и эту комнату, в бледно-голубых обоях, и цветы, и мебель впервые.

На меня она посмотрела с ненавистью.

Теперь мне это не показалось странным.

– Ты проводишь меня? – спросила она.

– Конечно.

Пока я убирал постель, она принимала душ. И довольно долго.

Я догадывался, что она пытается оправдать своё поведение, внушив душе логическое объяснение подобных и, увы, не редких грехопадений.

Она минут десять тёрла тело полотенцем, пока оно (тело), не становилось огненно красным, разглядывала собственное отражение в зеркале, и после вышеописанных процедур – шла без стеснения в комнату одеваться. Я устало вздыхал, но не торопил её.

Выпив по стакану холодной воды, мы вышли на улицу и, взявшись за руки, направились к перекрёстку, влившись в людской поток центральной улицы, где ещё крепче сжали ладони друг друга.

Через дорогу побежала собака, обычная бездомная дворняжка, грязная и знакомая, как ежедневно встречающиеся по пути на работу мусорные бачки. Десятки человеческих глаз с интересом наблюдали за её передвижением, гадая, собьет ли собаку автомобилем?

Пресловутому представителю породы собачьих удалось благополучно достигнуть безопасной зоны противоположного тротуара, и на секунду замершая подвижность толпы восстановила свой равномерный двигательный темп.