Песнь об Ахилле - [10]
Он не заметил. — Если хочешь, можешь взять.
Ее дерево, я знал, гладко и знакомо так же, как моя собственная кожа.
— Нет, — ответил я, с болью в груди. Перед ним я рыдать не стану.
Он начал что-то говорить, но тут вошел наставник, человек неопределенных лет со смозоленными руками музыканта. Он нес собственную лиру темного орехового дерева.
— Это еще кто? — спросил он. Голос у него был груб и громок. Ну да, музыкант же, не певец.
— Это Патрокл, — сказал Ахилл. — Он не играет пока, но он научится.
— Только не на этом инструменте! — рука потянулась отобрать у меня инструмент. Мои пальцы тут же стиснулись на лире — она не была такой красивой, как материна, но все равно это был царственный инструмент. Я не собирался сдаваться.
Но мне не пришлось. На полудвижении Ахилл перехватил запястье наставника. — Нет, на этом, если он так хочет.
Наставник рассердился, однако промолчал. Ахилл отпустил его, он сел и сухо сказал:
— Начинай.
Ахилл кивнул и согнулся над лирой. Я не успел задуматься над его вмешательством — он коснулся струн, и все мои мысли исчезли. Звуки были чисты и сладки, как вода, и ярки, как лимонная кожица. Подобной музыки я ранее не слыхивал. Она согревала как огонь, а ощущением напоминала полированную слоновую кость. Она волновала и успокаивала одновременно. Несколько прядей упали Ахиллу на глаза, пока он играл. Они были так же светлы, как струны, и так же сияли.
Он остановился, убрал со лба волосы и повернулся ко мне.
— Теперь ты.
Я затряс головой, я чувствовал себя столь наполненным, что боялся пролить и каплю. Я не мог играть. Ни за что, если мог слушать его.
Ахилл снова прикоснулся к струнам, и вновь зазвучала музыка. Теперь он подпевал себе, переплетая аккомпанимент с чистым высоким дискантом. Голова его склонилась набок, и я увидел его горло, нежное как у олененка. Легкая полуулыбка изогнула левый углок рта. И я понял, что тянусь к нему.
Когда все окончилось, я ощутил пустоту в груди. Я смотрел как Ахилл складывает лиры, как закрывает сундук. Он поклонился на прощание наставнику, который кивнул в ответ и вышел. Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя и заметить, что Ахилл ждет меня.
— Теперь пойдем поговорим с отцом.
Я не представлял, как у меня получится говорить, так что просто кивнул и пошел за ним прочь из покоя и по извилистым переходам к царской зале.
Глава 5
Ахилл оставил меня у отделанной бронзой двери Пелеева зала для приемов. — Подожди здесь.
Пелей сидел в другом конце зала, в кресле с высокой спинкой. Человек в летах, которого я прежде видел рядом с царем, стоял подле — видно, они совещались. Очаг слегка дымился, было жарко, и покой казался меньше, чем на самом деле.
Стены были увешаны гобеленами и старинным оружием, которое до блеска натирали слуги. Ахилл прошел мимо них и преклонил колена у ног отца. — Отец, я прошу меня простить.
— Что? — поднял брови Пелей. — Ну, говори. — Оттуда, где я стоял, его лицо показалось мне холодным и недовольным. Неожиданно я испугался. Мы явно прервали разговор — Ахилл вошел, даже не постучавшись.
— Я забрал Патрокла с его занятий. — Мое имя странно прозвучало в его устах, я почти не узнал его.
Старый царь сдвинул брови. — Кого?
— Менетида, — ответил Ахилл. Сына Менетия.
— А… — Пелей вгляделся туда, где, стараясь не двигаться, стоял я. — Того мальчика, которого наставник по искусству боя хотел выпороть.
— Да. Но это не его вина. Я забыл сказать, что хочу, чтоб он был моим спутником.
Ферапон — так он это назвал. Собрат по оружию царевича, связанный с ним кровавой клятвой верности. Во время войн эти люди были почетной стражей, во время мира — ближайшими советниками. Это было большой честью; вот почему мальчики всегда толпились вокруг сына Пелея — они надеялись попасть в число избранных.
Глаза Пелея сузились. — Подойди, Патрокл.
Ковер под моими ногами был толстым и пушистым. Я преклонил колена перед Ахиллом. Я чувствовал на себе взгляд царя.
— Ахилл, я уже давно пытался подобрать тебе спутника, но ты всегда отвергал их. Почему вдруг этот мальчик?
Этот вопрос мог бы задать и я сам. Мне нечего было дать этому царевичу. Отчего вдруг он делает мне подобное одолжение? И Пелей, и я ждали ответа.
— Он умеет удивить.
Я взглянул на него, насупился. Он, похоже, единственный, кто так думает.
— Удивить, — повторил Пелей.
— Да, — далее объяснять Ахилл не стал, хоть я надеялся на объяснение.
Пелей задумчиво почесал нос. — Мальчик — изгнанник, с темным прошлым. Он не добавит блеска твоей репутации.
— Этого мне и не нужно, — отвечал Ахилл. Без гордости и похвальбы. Откровенно.
Пелей это признал. — И другие мальчики станут завидовать тому, что ты избрал этого. Что ты им скажешь?
— Ничего не скажу, — незамедлительно последовал простой и краткий ответ. — Не им решать, что мне делать.
Я почувствовал, как кровь забилась в моих жилах, в страхе, что Пелей разгневается. Но этого не случилось. Взгляды отца и сына встретились, и легкая тень удовольствия промелькнула в уголке губ Пелея.
— Встаньте, оба.
Я встал, трепеща.
— Мое решение таково: Ахилл, ты принесешь извинения Амфидамасу, и так же поступит Патрокл.
— Да, отец.
— Это все, — царь отвернулся к советнику, отпуская нас.
Кто из нас не зачитывался в юном возрасте мифами Древней Греции? Кому не хотелось заглянуть за жесткие рамки жанра, подойти поближе к античному миру, познакомиться с богами и героями, разобраться в их мотивах, подчас непостижимых? Неудивительно, что дебютный роман Мадлен Миллер мгновенно завоевал сердца читателей. На страницах «Песни Ахилла» рассказывает свою историю один из самых интересных персонажей «Илиады» – Патрокл, спутник несравненного Ахилла. Робкий, невзрачный царевич, нечаянно убив сверстника, отправляется в изгнание ко двору Пелея, где находит лучшего друга и любовь на всю жизнь.
Американка Мадлен Миллер, филолог-классик и шекспировед, стала известна читателям всего мира благодаря своему дебютному роману “Песнь Ахилла”. “Цирцея” тоже уходит корнями в гомеровский эпос и так же завораживает неожиданной реконструкцией личной истории внутри мифа. Дочь титана Гелиоса, самого солнца, Цирцея растет в чертогах отца одинокой и нелюбимой. Божественное могущество ей недоступно, но когда дает о себе знать ее непонятный и опасный дар, боги и титаны отправляют новоявленную колдунью в изгнание на необитаемый остров.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.