Песнь об Ахилле - [11]

Шрифт
Интервал

* * *

Выйдя из залы, Ахилл снова оживился. — Увидимся за ужином, — сказал он и повернулся, чтоб уйти.

Час назад я был бы рад избавиться от него, но сейчас, как ни странно, я почувствовал себя уязвленным.

— Ты куда?

Он остановился. — Тренироваться.

— Один?

— Да. Никто не должен видеть, как я учусь сражаться, — сказал он, словно о чем-то обыденном.

— Почему?

Он задержал на мне взгляд, будто что-то взвешивая. — Моя мать запретила. Из-за предсказания.

— Какого предсказания? — О таком я не слыхал.

— Что я буду лучшим воителем своего поколения.

Звучало это, как выдумка маленького ребенка. Но произнес он это так обыденно, будто просто называл свое имя.

Я собирался спросить «И что, ты лучший?» Но вместо этого выпалил: — Когда это было предсказано?

— Когда я родился. Прямо перед рождением. Илифия явилась и сказала матери.

Илифия, богиня деторождения — говорили, она приходит перед рождением полубогов. Тех, чье появление на свет слишком важно, чтобы полагаться на случай. Я и забыл. Его мать — богиня.

— Об этом знают?

— Кто-то знает, кто-то нет. Поэтому я и иду один. — Но он не уходил. Он наблюдал за мной. Словно ждал.

— Тогда увидимся за ужином, — сказал я наконец.

Он кивнул и пошел прочь.

* * *

Он уже сидел, когда я пришел — устроившись за моим столом в обычном окружении мальчишек. Я и ожидал, и не ожидал этого — это приснилось мне под утро. Сев, я встретился с ним взглядом, быстро и почти виновато, и сразу отвел глаза. Уверен, мое лицо пылало. Руки словно отяжелели, и я неуклюже потянулся к еде. Я следил за собой, за каждым своим глотком, за каждым движением лица. В тот раз еда была необыкновенно вкусной — запеченная рыба с лимоном и травами, свежий сыр и хлеб; он ел с удовольствием. Мальчишек мое присутствие не заботило. Они давно забыли обо мне.

— Патрокл, — Ахилл не глотал звуков моего имени, как обычно делали другие, будто торопясь поскорее произнести и избавиться от него. Вместо этого он выделил каждый слог — «Патрокл». Все смотрели с любопытством. Нечасто он обращался к нам по именам.

— Сегодня ты ночуешь в моем покое, — сказал он. Я был так изумлен, что приоткрыл рот. Но вокруг были ребята, а я все же был воспитан царевичем.

— Хорошо, — ответил я.

— Слуга перенесет твои вещи.

Я, кажется, мог расслышать мысли уставившихся на нас мальчишек. Почему он? Пелей говорил правду — он всегда хотел, чтоб Ахилл избрал себе спутника. Но все годы Ахилл не проявлял особой дружбы к кому-то одному из мальчиков, хотя был со всеми учтив, как предписывало воспитание. И вот теперь он удостаивает долгожданной чести самого неказистого, маленького и неблагодарного, и возможно даже проклятого.

Он собрался уходить, и я последовал за ним, стараясь не споткнуться, ощущая взгляды, провожающие меня. Он вел меня мимо моей прежней комнаты, мимо зала с высоким троном. Еще поворот, и мы оказались в той части дворца, которую я не знал — крыло, что спускалось к воде. Стены тут были раскрашены яркими узорами, которые серели, когда свет его факела миновал их.

Его комната располагалась так близко к морю, что в воздухе чувствовалась соль. Тут не было настенных росписей, только камень да на полу единственный мягкий ковер. Мебель была простой, но хорошо сделанной — резное темное дерево, показавшееся мне чужеземным. У одной стены я увидел толстый соломенный тюфяк.

— Это для тебя, — он указал на тюфяк.

— О… — Слова благодарности не казались мне удачным ответом.

— Устал? — спросил он.

— Нет.

Он кивнул, словно я сказал нечто очень разумное. — Я тоже.

Я тоже кивнул. Каждый из нас, наклонив голову, словно птица, настороженно рассматривал другого. Повисла тишина.

— Хочешь помочь мне жонглировать?

— Я не умею.

— Тебе и не нужно. Я покажу.

Я пожалел, что не сказался уставшим. Мне не хотелось стать для него посмешищем. Но он смотрел с надеждой, и я не смог отказаться.

— Ладно.

— Сколько ты можешь удержать?

— Не знаю.

— Покажи руку.

Я протянул ему ладонь. Он положил сверху свою. Я постарался сдержать дрожь — кожа у него была мягкой и после еды чуть липкой. Подушечки пальцев, чуть касающиеся моих, были очень теплыми.

— Почти одинаково. Раз так, начнем с двух. Бери, — он показал на кожаные мячики вроде тех, что использовали мимы. Я послушно взял два.

— Как я скажу, бросишь мне один.

Обычно я начинал раздражаться, когда мной вот так командовали. Но слова в его устах не звучали как приказания. Он принялся жонглировать оставшимися мячиками. — Давай! — мячик вылетел из моей руки, и я увидел, как он словно сам собой вошел в летающий круг остальных мячиков.

— Еще! — Я кинул еще один мячик, и он тоже присоединился к остальным.

— У тебя хорошо получается.

Я быстро взглянул на него. Он что, издевается? Но лицо его было вполне искренним.

— Лови! — и мячик вернулся в мои руки — так же, как та фига за ужином.

Моя работа не требовала большого искусства, но все же я ею наслаждался. Мы оба смеялись в ответ на каждый удачный бросок.

Спустя какое-то время он остановился, зевнул. — Поздно уже, — сказал он. Я удивился, заметив, что луна за окном успела подняться высоко; я и не следил, как бежало время.

Я присел на тюфяк и наблюдал, как он готовится ко сну, умывается водой из широкогорлого кувшина, развязывает кожаный шнур, связывавший его волосы. В этой тишине моя неловкость вернулась. Зачем я здесь?


Еще от автора Мадлен Миллер
Песнь Ахилла

Кто из нас не зачитывался в юном возрасте мифами Древней Греции? Кому не хотелось заглянуть за жесткие рамки жанра, подойти поближе к античному миру, познакомиться с богами и героями, разобраться в их мотивах, подчас непостижимых? Неудивительно, что дебютный роман Мадлен Миллер мгновенно завоевал сердца читателей. На страницах «Песни Ахилла» рассказывает свою историю один из самых интересных персонажей «Илиады» – Патрокл, спутник несравненного Ахилла. Робкий, невзрачный царевич, нечаянно убив сверстника, отправляется в изгнание ко двору Пелея, где находит лучшего друга и любовь на всю жизнь.


Цирцея

Американка Мадлен Миллер, филолог-классик и шекспировед, стала известна читателям всего мира благодаря своему дебютному роману “Песнь Ахилла”. “Цирцея” тоже уходит корнями в гомеровский эпос и так же завораживает неожиданной реконструкцией личной истории внутри мифа. Дочь титана Гелиоса, самого солнца, Цирцея растет в чертогах отца одинокой и нелюбимой. Божественное могущество ей недоступно, но когда дает о себе знать ее непонятный и опасный дар, боги и титаны отправляют новоявленную колдунью в изгнание на необитаемый остров.


Рекомендуем почитать
Тамбера

В центре повествования У. Сонтани — сын старосты деревни, подросток Тамбера. Он наделен живым воображением, добротой, тонко понимает природу, горячо любит мать и двоюродную сестренку Ваделу. Некоторым жителям кампунга кажется, что со временем Тамбера заменит своего отца — старосту Имбату, человека безвольного, пресмыкающегося перед иноземцами. Это Имбата ведет сложную игру с англичанином Веллингтоном, это он заключает кабальный «договор о дружбе» с голландцами, вовлекая тем самым лонторцев в цепь трагических событий.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».