Песнь о крестовом походе против альбигойцев - [13]

20 Тяжелых копий боевых из ясеня и клена.

И все народы были там: и немцы, и фризоны[187],

Бароны из Бордо, Анжу, нормандские бароны,

Гаскони лучшие бойцы и жители Лангона.

Клянусь, что даже сам д’Альбре[188], сеньор весьма ученый,

25 Не смог бы всех пересчитать и вспомнить поименно,

Поскольку к тем, кто отбыл срок, другие шли на смену[189]

И пребывали сорок дней в том стане непременно.

Раймон же, что по праву стал защитником Термена[190],

Не испугался тех бойцов, тех рыцарей отменных,

30 Сказав, что отдал бы за них лишь горсть монет разменных.

Была не слишком тяжела осада для Раймона,

Хоть длилась вплоть до Рождества от первых трав зеленых[191],

Ведь больше не было нигде такого гарнизона

Из очень опытных бойцов, посланцев Арагона

35 И Каталонии самой, а также Руссильона.

За целый год не подвела терменцев оборона,

Хоть замок камни катапульт крушили невозбранно,

Хоть бились яростно бойцы, сходясь на поле бранном.

Бывало, крепкий лук трещал в работе неустанной,

40 И много крови там лилось, и с уст слетало стонов,

И тьму трофеев унесли терменцы вглубь донжона.

Им, чтобы снедью запастись, ввек не было препона,

Вином в бочонках смоляных, водой в огромных чанах,

А хлебом накормить могли б и войско великанов!

45 Но Бог им бедствие послал и наказал смутьянов

За веру невпопад.

Лесса 57

Терменцы сдают замок, сеньор Терма взят в плен

Я вам, сеньоры, расскажу, как замок Терм был взят.

Когда сочельник подошел, а с ним и зимний хлад,

Вся запасенная вода вдруг превратилась в яд.

Хотя терменцы пить вино могли б дней шестьдесят,

5 Но если в доме нет воды, то и вину не рад.

Вдруг хлынул ливень проливной, упал на землю град.

Тот сильный дождь наполнил вмиг и бочку, и ушат.

Упрямцы думали спастись, вкусив от сих щедрот,

Однако впрок им не пошел поток небесных вод.

10 Варили снедь на той воде, месили хлеб, и вот

У всех терменцев через день так заболел живот,

Что ни один не различал, где тот, где этот свет.

Недолго думали они, собравшись на совет,

Ведь без причастья умереть им не хотелось, нет.

15 Глупцы оставили свой край, где жили много лет,

Всё бросив — женщин и детей, копье и арбалет —

И взяв с собою в дальний путь едва ли горсть монет.

В такую ночь, когда незряч и самый зоркий взгляд,

Раймон увел своих людей, открыв засовы врат,

20 Оставив в замке жен и дев, как люди говорят.

Пройдя французские посты, открою вам секрет,

Покинул ратников сеньор, и это — не навет,

Сказав, что возвратится к ним, исполнив свой обет.

Но был французами пленен, едва настал рассвет.

25 Клянусь, имели беглецы весьма печальный вид;

Терменцы ждали, что Монфор им страшно отомстит,

Но граф был более, чем щедр: с дам, плакавших навзрыд,

Он ни денье не взял.

Лесса 58

Графа Тулузского отлучают от от Церкви

Узнали все, что замок Терм Монфор завоевал.

Окрестных жителей с их мест как будто вихрь сорвал,

И вскоре Альбигойский край добычей легкой стал.

И все бароны, коих страх в изгоев превратил,

5 В Тулузу съехались, ведь там оплот их главный был.

В ту зиму любящий Господь им знаменье явил:

Тепло мягчило все сердца и даже лист не вял...[192]

Но ближе к делу, я и так рассказ подзадержал!

Когда узнал Тулузский граф, что Термский замок пал,

10 А тот, кто замком сим владел, к французам в плен попал,

Граф тут же поспешил в Сен-Жиль, где славы не снискал[193].

Обычно графу мэтр Милон в делах благоволил.

Милон скончался. И Раймон свою судьбу вручил

Ги Кап-де-Порку, ибо тот прилежно изучал

15 Основы права и не раз невинных выручал.

Досель законников таких свет Божий не видал,

И я игральную бы кость за всех других не дал.

Прелаты, коих Кап-де-Порк в ошибках обличал,

Себе бы дали вырвать глаз, чтоб только Ги молчал.

20 Меж тем и сам аббат Арно горой за графа встал.

«Я вам, сеньоры, не солгу, — так пастырь сей сказал, —

Коль объявлю, что нынче я Раймона полюбил,

Ведь граф мне подарил Нарбонн, моих врагов губил,

И я прошу сие учесть». Затем, под шум и гул,

25 Капитул огласил вердикт и то упомянул,

Какими карами полны указ и тексты булл.

Так вот о чем я речь веду: совсем к земле пригнул

Раймона тот святой указ, от Церкви оттолкнул,

Ведь Рим, сверх меры возжелав, честь графа уронил[194],

30 А граф, поверьте, весь свой край в ту цену не ценил.

Раймон ударил скакуна и шпоры в бок всадил —

Так торопился он.

Лесса 59

Хоть к миру с Церковью святой стремился граф Раймон,

Сам лично и в Сен-Жиле был, и посетил Нарбонн[195],

И заступался за него отважный Арагон,

Потачки граф не получил и на гнилой каштан[196].

5 Свой в Арле вынесли вердикт посланцы христиан[197].

Скрепленный ими приговор был в руки графу дан.

Но в храм, где свой вершили суд монах и паладин,

На сей раз не был приглашен Тулузы господин.

Ему у входа на ветру, а холод шел с долин,

10 Писец послание вручил. И был там мэтр Тесин,

Из клириков сравниться с кем не может ни один,

И много пастырей других, отнюдь не без причин.

Едва столь значимый указ Раймону был вручен,

Позвал писца Тулузский граф[198], писец же был учен,

15 И он ту грамоту прочел, избрав достойный тон.

И то, сколь рассердился граф, имело свой резон.

«Сеньор, — граф молвил королю, — ужель сие не сон?

Готов я, право, хохотать — столь этот вздор смешон.

Смотрите, что мне дал аббат, заступник парижан!