Спасибо за то, что не стыдитесь нас. Будьте уверены, мама и папа, мы тоже ничуть не стыдимся. Мы гордимся вами.
Спасибо за то, что не наказываете нас слишком строго. Эммет очень боится, что однажды вы ударите нас, но я не представляю это возможным. Думаю, только если мы действительно заслужим такое… тогда да. Но я не сомневаюсь в вас.
Спасибо за то, что дарите нам сказку. Игрушки, елка, огоньки на ней и развлечения вчерашнего дня… мы никогда не видели и не знали ничего подобного. Мы готовы сделать все, что вы скажете, дабы отблагодарить за то, что вы нам показали.
Спасибо за то, что не оставляете нас один на один с бедами и страхами, даже если они неправильные. В наших кошмарах мы остаемся в одиночестве, но с вами никогда его не чувствуем.
И, конечно же, спасибо за то, мама и папа, что вы любите нас. Мы преданы вам всей душой и сердцем за эту любовь и никогда, никогда не станем вам обузой. Мы дорожим вами.
С любовью,
Эдвард и Эммет,
Ксай и Натос.
— Что ты такое читаешь? — Эсми, появляясь из-за спины мужа в своем домашнем облачении, с интересом выглядывает за его плечо.
Карлайл, уже с трудом разбирающий слова из-за прорезавшейся соленой влаги, просто поднимает письмо чуть выше. Показывает миссис Каллен.
Она смотрит. На неровный почерк, порой неправильные английские слова, мелкие ошибки… но все это, все без исключения отходит на второй план, едва вникает в содержание.
Его подтверждает рисунок, увенчавший собой нижнюю часть письма. Два мальчика. Черноволосых мальчика, с похожими лицами. У одного аметистовые глаза, а у второго — серые. И оба… улыбаются. Причем левый, старший, без стеснения своей половинчатой улыбкой. Он счастлив.
— О господи, Лайл, — Эсми, с трудом сглатывая, невесомо касается пальцами письма. Видя его впервые, она уже уверена, что будет хранить долгие годы. И что прямо сейчас, спустившись в гостиную, к елке, расцелует своих сыновей.
— Наши дети, — шепотом повторяет он свою вчерашнюю фразу, улыбнувшись сквозь слезы краешком губ, — Ксай и Натос… мальчики…
…В коридоре, по деревянному полу, тихие шаги. Босые ножки, недлинные пижамы, взъерошенные волосы.
Эсми узнает о приближении малышей быстрее, чем они сами решают сообщить о себе. Раскрывает дверь, обойдя Карлайла, и с улыбкой, с восхищением смотрит на них, немного пугая Натоса и удивляя Ксая.
— Мальчики, — выдыхает, притягивая к себе самых дорогих детей на свете, — Эдди, Эммет… как же я вас люблю!
Ее голос, пронизанный эмоциями и радостью, обретает вторую жизнь в баритоне Карлайла. Он, по примеру супруги, так же не упускает шанса подержать сыновей в своих объятьях.
Щеки их обоих пунцовеют.
— С Рождеством, мама…
— И папа… с Рождеством…
Эммет улыбается. Ямочки на его щеках отзываются глобальным потеплением в сердцах родителей.
Эдвард тоже улыбается. Не так явно, не так открыто, но… счастливо. И наконец понимает, что значит Рождество в семье, когда тебя любят. Что значит близость.
Ευτυχία.
