Первое письмо христианам Коринфа. Комментарий - [11]
Ст. 16 – Впрочем, я крестил еще Стефанаса с домочадцами. А больше не помню, крестил ли еще кого – Апостол, стремясь к абсолютной честности, вспоминает о крещении других коринфян, в частности Стефана́са. Этот человек упомянут также в 16.17-18, вместе с несколькими другими коринфянами он прибыл к Павлу в Эфес. У него греческое имя, вариант имени «Сте́фан» («венок») или сокращенная форма от имени «Стефанофо́р» («венценосец»). Домочадцы – см. коммент. на 1.11.
Ст. 17 – Ведь Христос послал меня не крестить, а возвещать Радостную Весть – Павел утверждает, что во время встречи на дамасской дороге Христос послал его возвещать Радостную Весть о спасении, быть Его посланцем, пробуждать веру, в то время как крещение совершается над уже обретшими веру. Не крестить – Павел как будто говорит: «Если я и совершал крещение, то это было только исключением из общего правила; ибо это не входило в обязанности моего служения... Возвещать Евангелие – это все равно, что бросать сеть для ловли рыбы, и в этом состояло призвание Апостола, а крестить это все равно, что вынимать из сети уже пойманную рыбу»[14]. Ср. также Ин 4.1-2.
И не языком человеческой мудрости – Здесь мы впервые встречаемся с понятием человеческой мудрости, нераздельно связанной с владением словом. В греко-римском мире было страстное увлечение красноречием и постижением мудрости, которая мало чем отличалась от красноречия. Сейчас, когда искусство речи почти забыто и люди с трудом выражают свои мысли (послушайте политиков!), трудно понять, какое огромное значение придавалось речи! «Ораторское искусство, риторика, считалось “магией”, поскольку могло заворожить слушателей. Содержание речи не имело значения вообще, главное – произвести впечатление на слушателей, как в спектакле. Они говорили, чтобы снискать обожание толпы»[15].
Еще за несколько столетий до I века софисты открыли власть слова над людьми. Они же занимались мудростью, ведь само слово «софист», в отличие от философа («любителя мудрости»), означает «искатель мудрости». Недаром софиста Гиппия называли мудрейшим из греков. До нашего времени дошло довольно много документов, свидетельствующих о том, что Коринф часто посещали ораторы-софисты, среди них и очень знаменитые (Дион Хризостом, Герод Аттик, Диоген, Фаворин и др.) О них сообщают Дион Хризостом, Плутарх и Эпиктет. Хотя они относятся к более позднему времени, можно с уверенностью сказать, что и в I веке было то же самое, так что коринфские письма апостола Павла могут представить значительный материал по этой теме.
Ораторы посещали разные города со своеобразными гастролями: они устраивали платные выступления на площадях, в гимнасиях и в частных домах, а также организовывали лекции для богатых и знатных молодых людей, уча их ораторскому искусству и многому другому: как добиваться успеха в политике, в обществе, в делах, в суде. Такие ораторы были «специалистами широкого профиля», говорившими на разнообразные темы. Главным их орудием был язык, умение убеждать людей словами. Для ораторов важно было не только умение хорошо говорить, но и внешность, тон голоса, выразительный взгляд, обаяние. Филон Александрийский говорит, что они завоевывали восхищение одного города за другим, так что весь мир воздавал им почет. Между собой они жестко конкурировали, подвергая соперников уничтожающей критике, оскорбляя друг друга. Так же вели себя и их ученики, которые должны были хранить верность учителям, одни группы часто дрались друг с другом. Вероятно, коринфяне воспринимали Павла и Аполлоса так же и ожидали, что они будут соперничать. Риторика была важной частью культуры греко-римского мира, образования и воспитания. Иногда ее даже называли матерью всех искусств и наук. Известно, что жители Коринфа настолько высоко ценили таких ораторов, что одному из них, Фаворину, ученику Диона Хризостома (он жил во времена правления императора Адриана), была поставлена на средства горожан бронзовая статуя. Правда, когда они потом узнали о безнравственном образе жизни Фаворина, они ее убрали. Герод Аттик, эталон софиста, считался благодетелем Коринфа.
Вряд ли среди членов коринфской церкви были люди, получившие полноценное риторическое образование. Ведь в Коринфе I века жили в основном римляне, в том числе много вольноотпущенников. Они, скорее всего, лишь притязали на образованность и воспитанность. У них были комплексы неполноценности и сильное желание самоутвердиться, чтобы попасть в этот внутренний круг избранных, мудрых и успешных. Вероятно, коринфяне увидели в апостоле Павле одного из таких странствующих учителей, учивших житейской мудрости, а затем были пленены ораторским даром и убедительностью речей Аполлоса. Они смотрят на Павла, ищут недостатки в его речах, критикуют его манеру говорить. Им бросается в глаза не содержание речи, но ее форма. И Павлу приходится защищаться: в коринфской переписке очень часто встречаются слова «не.., но» (1 Кор 1.17; 2.1, 4-5, 13; 2 Кор 1.12; 2.17; 4.2, 7; 10.3-4). Павел опасается, как бы риторические ухищрения и красоты не затемнили содержания Вести. Конечно, это не значит, что проповедь должна быть лишена всякой привлекательности. Но ее ораторские достоинства не должны стать самоцелью.
