Паутина судьбы - [5]

Шрифт
Интервал

Но не хватило самую малость зацепиться за твердый грунт. Ноги скользнули на сыпучую пемзу, и меня понесло вниз. Пролетев метров пятнадцать, я ударился о камни. Боль в ногах оказалась ощутимой. Не теряя времени и не ожидая усиления боли, кое-как на коленках, ползком выбрался к тропе и, превозмогая боль, на четвереньках направился к палатке. Продвигаясь по краю обрыва, я с ужасом обнаружил, что у меня наряду с усиливающейся болью в ноге еще появился панический страх высоты. Казалось, что меня кто-то толкает к обрыву, чтобы сбросить с высоты на скалы. Но еще более ужасным был психологический надлом. У меня рушились планы дипломной работы по колониям птиц.

Я останавливался, переворачивался на спину, лежал на мягком шикшовнике, смотрел, как по небу носились тысячи кричащих чаек, а глаза увлажнялись слезой. «что делать дальше?» — в растерянности думал я, медленно продвигаясь на четвереньках по тропе к лагерю. И тут мое внимание привлекли многочисленные разноцветные паучки, перебегавшие мне дорогу на тропе.

— Эврика! — воскликнул я сквозь боль.

Отлежавшись в палатке несколько дней, почувствовав ослабление боли в ноге (серьезного ничего не было), сел на лошадь и не торопясь поехал в поселок. В конторе составил письмо с подробностями изменения темы дипломной работы и отправил авиапочтой в университет руководителю В. И. Борисовой новый план дипломной на утверждение. Теперь моя тема называлась просто — «Пауки Камчатки». В поселковой больнице мне дали две сотни ненужных пенициллиновых баночек. В продмаге купил два литра спирта для хранения паучков. Энтомологический сачок у меня с собой был. Теперь я свободен, окрылен и не связан с обрывами побережья. Работал по специальной экологической методике в самых разных биотопах заповедника. А через неделю из университета пришла телеграмма: «Ваша тема утверждена, будьте осторожны, берегите себя. В. Борисова».

Успешно завершив камчатский полевой сезон, я вернулся в университет. Долго в лаборатории определял виды пауков, но требовалась консультация специалистов. Самые известные у нас в стране пауковеды находились в Ленинграде и в Пермском университете. На зимние каникулы я. поехал в Пермский университет со своей камчатской коллекцией пауков. Специалисты университета Н. С. Ажеганова и А. С. Уточкин с большим вниманием осмотрели всю коллекцию и определили несколько совершенно новых видов пауков для фауны Камчатки, а некоторые даже для нашей страны. За чашкой чая Нина Сергеевна Ажеганова рассказала мне о студентке Тамаре из Благовещенского пединститута, которая занималась пауками Амурской области и приезжала в Пермский университет на консультацию. Дала ее адрес.

Тамара после детского дома поступила в пединститут г. Благовещенска и увлеклась пауками, это, казалось бы, несущественное увлечение изменило всю ее жизнь… Защита моей дипломной работы прошла на «отлично». По окончании университета я отказался от выгодного распределения. Взял свободное распределение на Камчатку в Кроноцкий заповедник и уехал продолжать свои исследования в этой сказочной стране вулканов и гейзеров.

Работая в Узон-Гейзерном геотермальном районе Камчатки я совместно с доктором наук, ныне академиком, из Института вулканологии Евгением Константиновичем Мархининым близко подошли к теме нового направления в биологической науке — биовулканологии. Мои идеи приняли и поддержали также академик А. Л. Яншин, член-корреспондент А. Н. Мельниченко, д. н. Б. И. Втюрин и д. н. И. М. Крашенинников.

С Тамарой мы обменивались нечастыми письмами. В одном письме она написала, что хочет приехать в Кроноцкий заповедник посмотреть фауну пауков. Ей послали приглашение.

В тихий солнечный июньский день над Долиной Гейзеров вертолет «Ми-4» делает вираж и садится на вертолетную площадку. Из вертолета выходит Тамара, мы знакомимся, присаживаемся на крутой берег реки Гейзерной и ведем непринужденную беседу. Она так, между прочим, и говорит:

— Я хочу работать не в школе после окончания института, а в заповеднике. Но для открепления мне нужно в институт предъявить свидетельство о браке, — показывает пустые бланки брачного заявления с предложением временного брака.

— Да какие проблемы? — отвечаю я. Ставлю роспись на пустом бланке и отдаю паспорт. Тамара возвращается в поселок. С помощью зам. директора по науке Анатолия Тихоновича Науменко, директора заповедника Владимира Николаевича Савинова и работников сельсовета делают документы. Свидетельство о браке Тамара отсылает в Благовещенский пединститут…

Из года в год мы в заповеднике увлеченно занимались каждый своим разделом исследований. Но все же наши горные и исследовательские тропинки сошлись на совместной зимовке в кальдере вулкана Узон в старом дощатом, обшитом рубероидом домике вулканологов. Когда горит печка-буржуйка, в доме тепло и уютно. Но стоит ей погаснуть, внутренняя температура сравнивается с внешней. Зимой здесь высокая влажность, частые туманы, и температура нередко опускалась до -40. У нас было немного дров кедрового стланика и две бочки авиационного бензина. Готовили на примусе и частично обогревались им. На маршрутах было тепло в движении. После маршрута опускались в горячее Банное озерко, грелись и потом забирались в каморку (нижние нары, обитые войлоком и одеялами). Поверх двух матрасов клали олений кукуль (широкий спальник), забирались в него и так зимовали. Вот только поздней осенью нам не давал покоя большой медведь, который все не мог залечь в спячку и ходил вокруг дома. Однажды подошел к окну нашей каморки, передними лапами раздавил стекло и в проем рамы всунул морду. Нас отделяли какие-то полметра. Тамара безмолвно стремглав отскочила в сторону от морды медведя. Я же заорал как мог грозно во всю глотку, стукнул медведя кулаком в нос и он отодвинулся от окна. Наспех одевшись. Я выскочил из дома, схватил в руки энтомологический сачок, размахивая им над головой, побежал на медведя и прогнал его от дома.


Еще от автора Doc Stenboo
Душепоющая Сибирь

Уже в названии – «Душепоющая Сибирь» – заложено главное чувство, которое создало эти стихотворения. Автор, талантливо рисуя перед нами сибирские пейзажи, не только воспевает красоту этого прекраснейшего уголка Земли, но прежде всего – признается в бесконечной любви к природе сибирского края и вообще ко всему живому.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


За гранью – грань

Стихи, представленные в этой книге, характеризуют её автора Ларису Зубакову как талантливого художника и неравнодушного человека. Она говорит со своим читателем на языке продуманно небрежных рифм, часто использует разбивки фраз. Мысль не заканчивается в конце стихотворной строки. Она движется дальше. Как в жизни. Всё это создаёт эффект лёгкой разговорной интонации и, как следствие, достоверности и задушевности. Её стихи легко узнать по лёгкости звучания, глубине мыслей, эмоциональной открытости.


Автограф

У стихов Олёны Ростовой есть одна особенность. Когда читаешь ее строки, то чувствуешь: автор разговаривает только с тобой, обращается именно к твоей душе. Стихотворения Олёны воспринимаются так потому, что она очень искренна с читателем. Она говорит о том, что ее печалит, волнует и радует – и это близко каждому человеку.


…а бес в ребро!

Повесть «…а бес в ребро!» – это история запоздалой любви двух семейных, обеспеченных, пожилых мужчины и женщины, имеющих уже не только детей, но и внуков. Это не увлечение и не развлечение – это настоящее, большое, искреннее чувство, которое всколыхнуло их жизнь и поставило перед необходимостью что-то предпринять. А что именно, они не знают, потому что и он, и она глубоко вросли в свои семьи. В повести еще много действующих лиц, колоритных и запоминающихся. Действие происходит в Израиле, и эта солнечная страна разогревает и обостряет чувства главных героев, заставляет их на что-то решиться. Жанр этой истории одним словом не определишь, ближе всего он к трагикомедии, но, к счастью, без трагического исхода.


Ехидные мысли без цензуры

Карамов Сергей, писатель-сатирик, драматург. В этом сборнике представлены наиболее интересные афоризмы, посвященные актуальным проблемам политики, истории, культурологии, истории искусства, философии науки, а также философской психологии. Смелость, оригинальность и широта философских взглядов Карамова поражают воображение.