Пароход идет в Яффу и обратно - [23]
Среди плоских крыш и белых лачужек он заметил большой, в несколько этажей, европейский дом.
Шухман сказал:
— Я знаю этот дом. Это — убежище для халуцим[13].
Глава шестая
Гордон расстался со своими новыми друзьями. Ему захотелось поскорей увидеть Иерусалим, и он условился с Шухманом и Гублером встретиться там через несколько дней. У Шухмана был адрес: какой-то бывший наборщик, он сдает углы.
— Счастливый путь! — сказал Шухман. — Мы встретимся у наборщика.
У Гордона не было денег на железную дорогу, и он попросился на пустой грузовик, уходивший в Иерусалим. Ладно, сказал шофер.
Он тоже был из приезжих, и его не пришлось долго уговаривать. У ворот дома халуцим Гордон попрощался с Шухманом и Гублером…
— Этот дом доставил нам много хлопот, — прервал на этом месте мой рассказ мистер Броун. — Здесь разразился один из первых палестинских погромов; он возник из-за чепухи. Англия обманула арабов, каждый пустяк мог послужить поводом для взрыва возмущения против евреев. Арабы считали их сообщниками обманщика Лоуренса. Не помню, но, кажется, автомобиль еврейского врача наскочил случайно на лоток с фруктами арабского торговца. Возник погром. Тогда он был еще в Палестине новинкой, но с тех пор, когда арабы объявили день, в который была возвещена декларация Бальфура, траурным, погромы стали частым явлением, настолько частым, что ваше русское слово «погром» вошло в английский и французский языки.
— Мистер Броун! — воскликнул я. Какой трагический парадокс! Несчастные люди бежали из классической страны погромов, они бежали оттуда в те дни, когда новая власть уничтожила все условия для погромов, и очутились в Палестине, ставшей для них второй царской Россией.
Мог ли такое вообразить Гордон? Его первые письма были письмами победителя. Помню ликование, наполнявшее его длинные послания — восторженные и заносчивые. Я нашел его первые письма, когда вернулся из армии домой. Ожидая меня, они пожелтели: запечатанные конверты пролежали полтора года.
Подобно йеменским евреям, Гордон не захотел остановиться в Яффе. Перед ним были ворота Иерусалима, и он рвался через них.
Йеменские евреи — Йемен — счастливая Аравия! Двадцать лет назад пошел среди йеменских евреев слух, что Палестина возвращена евреям и что сейчас там делят землю.
«Надо спешить, — говорили они один другому, — мы можем опоздать».
Они бросили свои жалкие земледельческие участки и стада и покинули Йемен, где они родились и где свыше тысячи лет жили их предки. Разбазарив свое имущество нищих, они приехали в Яффу. Здесь ждали их питательные пункты и страшные вести.
Палестина еще принадлежит Турции, а земля — арабам. Но йеменцы не пожелали ни одного дня провести в Яффе. Они рвались в Иерусалим, чтобы прилипнуть губами к жирным мхам Стены Плача, к последним камням, уцелевшим от древнего Соломонова храма.
Гордон прислонился к автомобильному кузову и жадно смотрел по сторонам. Белая дорога, сады, защищенные шпалерами мелкой, глянцевитой зелени. Белая известковая пыль покрыла и зелень, и темные плоды, пробивавшиеся сквозь ограды. Бесконечно тянулись апельсинные сады. Каменные ограды чередовались с заборами из кактусов. Прекрасными чудовищами выглядели эти деревья, чьи листья распластались большими темно-зелеными тарелками. Они соединялись между собой ребрами, их усеяли пучки длинных жестких игл.
— Называется опунция, — сказал по-русски шофер.
Он заметил удивленный взгляд Гордона.
— Я вижу, вы по-древнееврейски не разговариваете. Я тоже. На вас здесь будут косо смотреть. А русский язык вы хорошо знаете?
— Да.
— Слава богу. Уж лучше разговаривать по-русски, чем на нашем жаргоне: они его не любят.
Шофер работал в строительной организации «Солел-Боне» и отвозил в Яффу ящики со стеклом. Он возвращался в Иерусалим, где помещалось отделение его фирмы.
— Я не понимаю, — сказал шофер, — зачем вы едете в эту богадельню, в Иерусалим? Вам же, я полагаю, нужна работа. Кто ищет ее в Иерусалиме? Надо было оставаться в Яффе. В Тель-Авиве сейчас строятся две гостиницы, там большие водопроводные работы… Кто едет в Иерусалим?
Гордон слушал шофера и продолжал жадно смотреть по сторонам. Голые желто-бурые поля. Шли, позванивая бубенцами, верблюды. Бродили овцы. Вдали от дороги показались сторожевые башни, грузовик объехал фургон, наполненный старыми евреями. Два бедуина, услыхав рожок, увели коней с шоссе.
Дорога ползла вверх. Вдруг показались горы, кремнистые горы Иудеи. Исчезли апельсинные сады, местность стала скупой и пустынной. Ни дерева вокруг, кроме случайного кустарника, пробившегося из-под скалы. Каменные водоемы. Проехали укрытую в кактусы арабскую деревню. Все круче становилась дорога, все обрывистей голые скалы. Машина поднималась на иерусалимское плато. Она то скрывалась в ущелье, то выходила на просторное поле, и глазам открывалась голубая полоса Средиземного моря. Все увеличивались зигзаги шоссе, и внезапно, после одного из крутых поворотов, показался Иерусалим.
— Остановите! — крикнул шоферу Гордон. — Я прошу вас!
Шофер, все время ласково разговаривавший с Гордоном, вдруг сердито обернулся и заворчал:
— Какое мне до вас дело! Я уже здесь пять лет и, слава богу, насмотрелся. Я спешу домой.
В рассказах, составивших эту книгу, действуют рядовые советские люди - железнодорожники, нефтяники, столяры, агрономы, летчики. Люди они обыкновенные, но в жизни каждого из них бывают обстоятельства, при которых проявляются их сообразительность, смелость, опыт. Они предотвращают крушения поездов, укрощают нефтяные фонтаны, торопятся помочь попавшим в беду рабочим приисков на Кавказе, вступаются за несправедливо обиженного, отстаивают блокированный Ленинград и осажденную Одессу. События порой необыкновенные, но случаются они с самыми простыми людьми, не знаменитыми, рядовыми.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.