Папство и Русь в X–XV веках - [85]

Хотя в своей речи Цамблак заявлял, будто среди русских «имеются многие, которые желают. этой святой церковной унии», однако ясно, что митрополит представлял папе картину действительных отношений в розовом свете, выдавая желаемое за сущее.[580]

Русское население об унии ничего не хотело знать. Небольшая группа сторонников унии имелась в составе посольства Цамблака, однако ничего общего с массой населения эта группа не имела. Так, ничего не достигнув, Григорий Цамблак возвратился в Киев, а через несколько лет умер (в 1420 г.).

Папская курия не упускает по-прежнему из своего внимания русские земли. В конце февраля 1415 г., незадолго до своего низложения за многие преступления по постановлению Констанцского собора, папа Иоанн XXIII назначил Ягайло и Витовта генеральными викариями во владениях Новгорода и Пскова,[581] что, правда, не имело какого-либо реального значения, если не считать постройки новой католической церкви в Новгороде для иностранных «гостей»,[582] но свидетельствовало о том, что папы все же не забывали о восточной экспансии. Назначение, произведенное Иоанном XXIII, было впоследствии подтверждено его преемником Мартином V (1418 г.).[583]

Если в Новгороде и Пскове назначение Ягайло и Витовта имело только номинальное значение, то обращение Витовта в католичество имело реальные последствия в самой Литве. Папство неослабно следило за ходом распространения католичества в этой стране, особенно в 1421–1423 гг.

Интересные документы, связанные с этим и до сих пор, по-видимому, не опубликованные, хранятся в Центральном государственном архиве древних актов в Москве (ЦГАДА). Они представляют собой заверенные списки различных посланий из секретного архива Тевтонского ордена, находившегося в Кенигсберге. Списки эти изготовлены там в 1813 г., очевидно, по требованию Н.М. Карамзина, который использовал часть из них в своей «Истории государства Российского».

В послании от 31 мая 1421 г. папа Мартин V запрещает рижскому архиепископу и его суффраганам создавать какие-либо ограничения самаитам (жмуди), русским и литовцам, принявшим в государстве Витовта католичество. Этим неофитам (в тексте «nocofitae») должно быть обеспечено, как сказано в булле, всякое покровительство и безопасность.[584] Несколько позднее, 11 сентября 1421 г., другой буллой папа провозглашает приобщение к римско-католической церкви самаитов, обращенных «благодаря содействию короля польского Владислава и князя литовского Витовта».[585] О тех же новообращенных подданных Витовта пишет и ливонский магистр в своих посланиях великому магистру и архиепископу рижскому.[586] В 1423 г. великий магистр сообщает ливонскому магистру о посольствах к нему от князя литовского Витовта и от короля (Ягайло) и запрашивает его мнение о целесообразности отправки посольства на Русь.[587] Несколько позднее, в 1424 г., тот же великий магистр запрашивает из Мариенбурга ливонского маршала о том, не собирается ли Витовт воевать с русскими.[588]

По-видимому, орден, как и папская курия, не переставал возвращаться к вопросу о русских землях, ища возможности проникновения на Русь то путем дипломатических интриг, то путем войны.

Глава IV. Флорентийская уния 1439 г., падение Византии и крушение папской политики на Востоке

Упадок средневекового папства, обозначившийся уже со второй половины XIII в., завершился крушением самой идеи папской власти, в понимании средневековья, в конце XIV — начале XV в. Раскол («схизма») католической церкви с двумя папами — в Риме и в Авиньоне, каждый из которых объявлял другого узурпатором, в короткое время лишил папство почти всякого авторитета. Оно вызывало к себе резко критическое отношение даже в лагере самой католической церкви. Видные ее представители, особенно во Франции, — Жан Жерсон, богослов Парижского университета, ученые прелаты Пьер д'Альи, Николай Кузанский и другие, становятся выразителями широкого движения, требующего поставить папскую власть под контроль церковных соборов.

Это «соборное движение» не ограничивается теоретической борьбой, оно добивается и некоторых практических успехов. Созыв в 1409 г. нового вселенского собора в Пизе, после столетнего перерыва (с 1311 г.) положил начало почти непрерывной сорокалетней полосе вселенских соборов (Пизанский, Констанцский, Павийский, Сиенский, Базельский, Феррарский, Флорентийский и Римский). Один этот факт свидетельствовал о глубоком кризисе папской власти. Еще ярче говорили об этом действия соборов, вплотную занимавшихся реорганизацией всего строя католической церкви.

В этих условиях вопросы, связанные с восточной экспансией отступили на второй план, хотя на соборах они иногда и всплывали. Так, на Констанцском соборе в феврале 1416 г. бурно обсуждался вопрос о враждебных отношениях между Тевтонским орденом и польско-литовским государством. Ничего реального это обсуждение не дало, если не считать рекомендации не прибегать к войне для разрешения споров, продлить заключенное ранее перемирие и не нарушать его, для чего собор отправил своих послов к обеим сторонам. На Базельском соборе в октябре 1431 г. снова разбирался спор между Польшей, орденом и Литвой. И на этот раз собор был бессилен оказать какое бы то ни было реальное воздействие на ход событий и ограничился новой отправкой послов с выражением своих сетований по поводу возобновившихся военных действий.