Папство и Русь в X–XV веках - [85]
Хотя в своей речи Цамблак заявлял, будто среди русских «имеются многие, которые желают. этой святой церковной унии», однако ясно, что митрополит представлял папе картину действительных отношений в розовом свете, выдавая желаемое за сущее.[580]
Русское население об унии ничего не хотело знать. Небольшая группа сторонников унии имелась в составе посольства Цамблака, однако ничего общего с массой населения эта группа не имела. Так, ничего не достигнув, Григорий Цамблак возвратился в Киев, а через несколько лет умер (в 1420 г.).
Папская курия не упускает по-прежнему из своего внимания русские земли. В конце февраля 1415 г., незадолго до своего низложения за многие преступления по постановлению Констанцского собора, папа Иоанн XXIII назначил Ягайло и Витовта генеральными викариями во владениях Новгорода и Пскова,[581] что, правда, не имело какого-либо реального значения, если не считать постройки новой католической церкви в Новгороде для иностранных «гостей»,[582] но свидетельствовало о том, что папы все же не забывали о восточной экспансии. Назначение, произведенное Иоанном XXIII, было впоследствии подтверждено его преемником Мартином V (1418 г.).[583]
Если в Новгороде и Пскове назначение Ягайло и Витовта имело только номинальное значение, то обращение Витовта в католичество имело реальные последствия в самой Литве. Папство неослабно следило за ходом распространения католичества в этой стране, особенно в 1421–1423 гг.
Интересные документы, связанные с этим и до сих пор, по-видимому, не опубликованные, хранятся в Центральном государственном архиве древних актов в Москве (ЦГАДА). Они представляют собой заверенные списки различных посланий из секретного архива Тевтонского ордена, находившегося в Кенигсберге. Списки эти изготовлены там в 1813 г., очевидно, по требованию Н.М. Карамзина, который использовал часть из них в своей «Истории государства Российского».
В послании от 31 мая 1421 г. папа Мартин V запрещает рижскому архиепископу и его суффраганам создавать какие-либо ограничения самаитам (жмуди), русским и литовцам, принявшим в государстве Витовта католичество. Этим неофитам (в тексте «nocofitae») должно быть обеспечено, как сказано в булле, всякое покровительство и безопасность.[584] Несколько позднее, 11 сентября 1421 г., другой буллой папа провозглашает приобщение к римско-католической церкви самаитов, обращенных «благодаря содействию короля польского Владислава и князя литовского Витовта».[585] О тех же новообращенных подданных Витовта пишет и ливонский магистр в своих посланиях великому магистру и архиепископу рижскому.[586] В 1423 г. великий магистр сообщает ливонскому магистру о посольствах к нему от князя литовского Витовта и от короля (Ягайло) и запрашивает его мнение о целесообразности отправки посольства на Русь.[587] Несколько позднее, в 1424 г., тот же великий магистр запрашивает из Мариенбурга ливонского маршала о том, не собирается ли Витовт воевать с русскими.[588]
По-видимому, орден, как и папская курия, не переставал возвращаться к вопросу о русских землях, ища возможности проникновения на Русь то путем дипломатических интриг, то путем войны.
Глава IV.
Флорентийская уния 1439 г., падение Византии и крушение папской политики на Востоке
Упадок средневекового папства, обозначившийся уже со второй половины XIII в., завершился крушением самой идеи папской власти, в понимании средневековья, в конце XIV — начале XV в. Раскол («схизма») католической церкви с двумя папами — в Риме и в Авиньоне, каждый из которых объявлял другого узурпатором, в короткое время лишил папство почти всякого авторитета. Оно вызывало к себе резко критическое отношение даже в лагере самой католической церкви. Видные ее представители, особенно во Франции, — Жан Жерсон, богослов Парижского университета, ученые прелаты Пьер д'Альи, Николай Кузанский и другие, становятся выразителями широкого движения, требующего поставить папскую власть под контроль церковных соборов.
Это «соборное движение» не ограничивается теоретической борьбой, оно добивается и некоторых практических успехов. Созыв в 1409 г. нового вселенского собора в Пизе, после столетнего перерыва (с 1311 г.) положил начало почти непрерывной сорокалетней полосе вселенских соборов (Пизанский, Констанцский, Павийский, Сиенский, Базельский, Феррарский, Флорентийский и Римский). Один этот факт свидетельствовал о глубоком кризисе папской власти. Еще ярче говорили об этом действия соборов, вплотную занимавшихся реорганизацией всего строя католической церкви.
В этих условиях вопросы, связанные с восточной экспансией отступили на второй план, хотя на соборах они иногда и всплывали. Так, на Констанцском соборе в феврале 1416 г. бурно обсуждался вопрос о враждебных отношениях между Тевтонским орденом и польско-литовским государством. Ничего реального это обсуждение не дало, если не считать рекомендации не прибегать к войне для разрешения споров, продлить заключенное ранее перемирие и не нарушать его, для чего собор отправил своих послов к обеим сторонам. На Базельском соборе в октябре 1431 г. снова разбирался спор между Польшей, орденом и Литвой. И на этот раз собор был бессилен оказать какое бы то ни было реальное воздействие на ход событий и ограничился новой отправкой послов с выражением своих сетований по поводу возобновившихся военных действий.
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
Представленная монография затрагивает вопрос о месте в русско- и церковно-ордынских отношениях института киевских митрополитов, столь важного в обозначенный период. Очертив круг основных проблем, автор, на основе широкого спектра источников, заключил, что особые отношения с Ордой позволили институту киевских митрополитов стать полноценным и влиятельным участником в русско-ордынских отношениях и занять исключительное положение: между Русью и Ордой. Данное исследование представляет собой основание для постановки проблемы о степени включенности древнерусской знати в состав золотоордынских элит, окончательное разрешение которой, рано или поздно, позволит заявить о той мере вхождения русских земель в состав Золотой Орды, которая она действительно занимала.
В книге исследуется ранняя история африканских цивилизаций и их место в истории человечества, прослеживаются культурно-исторические связи таких африканских цивилизаций, как египетская, карфагенская, киренская, мероитская, эфиопская и др., между собой, а также их взаимодействие — в рамках изучаемого периода (до эпохи эллинизма) — с мировой системой цивилизаций.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.