Отторжение - [70]
Воительница уже сделала множество снимков камней, сложенных в кучу у знаменитой Ротонды, в самом центре города. Камни то и дело встречаются в богатом пригороде Панорама, где в оградах некоторых вилл от десяти до пятнадцати плит.
Кое-где стараются, чтобы надписи не бросались в глаза. Здесь, на площади Наварино, они прямо на виду – но никто не хочет смотреть.
Нет, не так: никто не хочет видеть.
Хватит. Осталось одно место, куда она должна пойти во что бы то ни стало. Это ее долг. Агиос Димитриос, церковь Святого Димитириоса. Этот святой – покровитель города, места паломничества православных христиан со всего мира.
Туда она не может не пойти.
Раскопать пятисотлетнее кладбище. Сколько времени займет такая работа, если за дело возьмутся пятьсот человек? Около трех недель.
В марте 1943 года (примерно в те же дни, когда первый поезд ушел в Польшу) городские власти Фессалоников запросили сто тысяч кирпичей с разоренного сефардского кладбища. Генерал-губернатор согласился, но предупредил: надо поторопиться, а то население разворовывает камни с таким проворством, что скоро ничего не останется.
Начальной школе Иоаннидис выделили сто квадратных метров могильных плит для облицовки школьных туалетов.
Пятнадцатого мая мэрия Фессалоников приняла решение построить часовню на христианском кладбище Айя-Фотини. Строительный материал – сефардские надгробные камни. Через полгода оказалось, что камней маловато. Выделили еще.
В августе 1943 года в Фессалониках заложен Королевский театр. Директор будущего театра обратился к нацистскому начальству: а нельзя ли?..
Просьба удовлетворена – конечно, можно.
В ноябре того же года еще 250 квадратных метров могильных плит ушло на тротуары Театральной площади.
Церковь Кимессеос Теотоку – 600 квадратных метров надгробий. Понадобился новый пол, попрочнее, чтобы не стирался под ногами молящихся православных христиан.
Церковь Ипапантис – 100 квадратных метров мрамора. Маленький городок Филлиро к северу от Фессалоников – три тысячи кирпичей.
Агиос Димитриос, церковь, куда она направляется, сначала потребовала двадцать тысяч кирпичей с сефардского кладбища, потом аппетиты возросли: понадобилось еще 500 мраморных надгробий.
Просьба удовлетворена.
Храм Агиос Димитриос построен на холме. Пятнадцать ступеней.
Воительницу почему-то смутило торжественно-возвышенное положение церкви. Подала монету нищенке. Купила бутылку воды и выпила так, будто не было ничего важнее, чем утолить жажду. Оказалось, форма бутылки из тонкого пластика зависит только от налитой воды. Опустев, она не выдержала атмосферного давления и схлопнулась с резким щелчком, превратилась в странную абстрактную фигуру.
Перед церковью уже собрались группки нарядно одетых прихожан. Возможно, по случаю ортодоксальной Пасхи. У врат храма кто-то поставил корзину с пшеничным хлебом. Мимо прошел мужчина с грудным младенцем на руках. Несет ребенка очень бережно – даже не дышит. Ага… должно быть, крещение. Женщина держит за руки двух девочек лет десяти с торжественно-серьезными мордашками, обе в белых платьицах.
Прошли в церковь, и двери закрылись. Что происходит внутри – неизвестно.
Воительница засомневалась. Кто она такая, чтобы мешать таинству, нарушать святость молитв?
Она вспомнила черно-белую фотографию 1947 года. Сделана как раз с того места, где она стоит сейчас. Плохая резкость, словно фотоаппарат в момент спуска затвора вздрогнул от стыда.
Катрин рассматривала эту фотографию не меньше часа.
Храм Святого Димитриоса после войны нуждался в серьезном ремонте. Штукатурка обвалилась, мозаичные иконы частично разрушились, у кого-то из святых вылетел указующий перст, у другого на месте глаза красовалась неопрятная черная дырка. Стадии ремонта задокументированы на снимках, она видела только один. Перед храмом – множество прямоугольных мраморных плит. Надгробие на надгробии на надгробии… Штабеля надгробий со старинного сефардского кладбища. Их потом повернут надписями вниз, так что слова благословения и напутствия усопшему можно будет прочитать только из-под земли.
А они и так знают…
Все же решилась – открыла тяжелую дубовую дверь. Внутри оказалось гораздо светлее, чем она предполагала. Бордовый бархат, огромные позолоченные канделябры. На стене, отгораживающей алтарь, изображения мучеников – тоже в золоте. Ангелы с мечами гнева и справедливости. Налево, в первом зале базилики, происходит таинство крещения. Серьезные лица родителей. Даже младенец не пищит, неким загадочным образом осознает важность обряда.
И вот, на глазах Воительницы, еще один агнец прибивается к стаду Господню.
“Агиос Димитриос, без сомнения, самый важный храм в Фессалониках – с религиозной, исторической и художественной точек зрения”, – сообщается в туристской брошюре.
Катрин прошла дальше. Посмотрела на прихожан на деревянных стульях, все с закрытыми глазами. Молятся. Невнятный гул молитв поднимается к куполу, то усиливается, то затихает. Ничего бы не изменилось, даже если бы они молились громко, – святость и позолота приглушают голоса, они звучат по-иному, словно величие нефа подчеркивает ничтожество объема и массы бренных человеческих тел. Наверное, даже отчаянный вопль прозвучал бы в этом величественном зале сдержанно и благопристойно. Прихожане, как по команде, крестятся, тихо бросают монетки в мраморную чашу, берут тонкие стеариновые свечи и молча ставят перед иконами. Ритуалы… они призваны объединить всех верующих. И усопших, и тех, кто молится в церкви в эти минуты, и тех, кого принесут крестить – сегодня, завтра, через годы и десятилетия.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
Без аннотации В историческом романе Васко Пратолини (1913–1991) «Метелло» показано развитие и становление сознания итальянского рабочего класса. В центре романа — молодой рабочий паренек Метелло Салани. Рассказ о годах его юности и составляет сюжетную основу книги. Характер формируется в трудной борьбе, и юноша проявляет качества, позволившие ему стать рабочим вожаком, — природный ум, великодушие, сознание целей, во имя которых он борется. Образ Метелло символичен — он олицетворяет формирование самосознания итальянских рабочих в начале XX века.
В романе передаётся «магия» родного писателю Прекмурья с его прекрасной и могучей природой, древними преданиями и силами, не доступными пониманию современного человека, мучающегося от собственной неудовлетворенности и отсутствия прочных ориентиров.
Книга воспоминаний геолога Л. Г. Прожогина рассказывает о полной романтики и приключений работе геологов-поисковиков в сибирской тайге.
Впервые на русском – последний роман всемирно знаменитого «исследователя психологии души, певца человеческого отчуждения» («Вечерняя Москва»), «высшее достижение всей жизни и творчества японского мастера» («Бостон глоуб»). Однажды утром рассказчик обнаруживает, что его ноги покрылись ростками дайкона (японский белый редис). Доктор посылает его лечиться на курорт Долина ада, славящийся горячими серными источниками, и наш герой отправляется в путь на самобеглой больничной койке, словно выкатившейся с конверта пинк-флойдовского альбома «A Momentary Lapse of Reason»…
Без аннотации.В романе «Они были не одни» разоблачается антинародная политика помещиков в 30-е гг., показано пробуждение революционного сознания албанского крестьянства под влиянием коммунистической партии. В этом произведении заметно влияние Л. Н. Толстого, М. Горького.
«Отныне Гернси увековечен в монументальном портрете, который, безусловно, станет классическим памятником острова». Слова эти принадлежат известному английскому прозаику Джону Фаулсу и взяты из его предисловия к книге Д. Эдвардса «Эбинизер Лe Паж», первому и единственному роману, написанному гернсийцем об острове Гернси. Среди всех островов, расположенных в проливе Ла-Манш, Гернси — второй по величине. Книга о Гернси была издана в 1981 году, спустя пять лет после смерти её автора Джералда Эдвардса, который родился и вырос на острове.Годы детства и юности послужили для Д.