Отторжение - [47]
Со дня своего основания город стал местом сходящихся и расходящихся потоков. Религиозных и философских, но не только. И более приземленных: беженцев, солдат, купцов и искателей счастья. В этом месте сходились горные тропы, нахоженные дороги, морские пути и ветра; они меняли образ и переходили друг в друга, как греческие боги. Те, как известно, легко принимали любой облик – человека, лебедя, быка. Изменения вечны и неотвратимы. Банальная и хорошо известная истина может поменять обличье и выглядеть как свежая, только что открывшаяся.
Представьте: кто-то идет с юга, направляется с Ближнего Востока на север, скажем, на Балканы, – никак не миновать Фессалоники. Пришельцы с запада, с Адриатического моря по дороге в Константинополь, – будьте любезны. Обходных путей не было – да никто к ним и не стремился. Так тысячи течений объединялись в одно. Здесь можно было услышать все известные языки, увидеть товары со всех концов света, в ходу были монеты всех стран – и, конечно, бесчисленное множество верований и способов возносить молитвы. Апостола Павла тоже принесло одним из этих потоков. Он проповедовал в одной из синагог и убедил многих евреев принять христианство. Написал здесь два письма, убеждая отречься от старой веры.
…Убили и Господа Иисуса и Его пророков, и нас изгнали, и Богу не угождают, и всем человекам противятся, которые препятствуют нам говорить язычникам, чтобы спаслись, и через это всегда наполняют меру грехов своих; но приближается на них гнев до конца[38].
Фессалоники… перекресток всех перекрестков, точка преломления всех преломлений, заманчивая добыча для варваров. Здесь побывали и викинги, и булгары, и арабы; римляне и венецианцы тоже косились на этот удивительный город. В 1430 году город с большой кровью захватил османский султан. С тех пор он принадлежал туркам и получил название Селаник. И если кто-то спросит, где встречаются Восток и Запад, то ответ будет очевиден: здесь.
И в этом городе 2 марта 1890 года родился Видаль Коэнка, житель Османской империи. Родился и жил с матерью Флорой, отцом Соломоном, старшим братом Моисеем, младшей сестрой Ракель и совсем маленьким Альбертом – так выглядела семья на рубеже столетий. Отпечатки их жизни обратились в прах, провалились в забвение, и теперь, больше чем сто лет спустя, ничего восстановить нельзя. Катрин добросовестно пытается найти следы, но небогатые люди, как правило, следов не оставляют. Никаких передаваемых по наследству живописных полотен, ни проданных, купленных или перестроенных домов. Никакие ниточки не найти, потому что их, этих ниточек, не существует и не существовало. Не сохранилось ни фотографий, ни писем, ни дневников – ничего. Жизнь небогатых людей, наверное, можно прочитать по каким-то случайным знакам и совпадениям, но она все равно останется такой же загадкой, как наскальная живопись в пещерах. Потомки тщетно пытаются ее истолковать, но ни одна из теорий не имеет больше прав на существование, чем другая, даже противоположная.
Смотрите – что это? Праздник? Охота? Ритуал? Молитва?
Неизвестно…
Все родовое наследство состоит из слов, из обрывков предложений, каждый раз меняющих смысл при пересказе. История семьи – испорченный телефончик, история перешептывания поколений. Определить, что правда, а что вымысел, – невозможно.
Невозможно.
Катрин вышла из отеля и направилась по улице Эрму. В архив. Она остановилась у цветочного магазина – хозяин как раз поднимал ярко-красную маркизу с большой белой надписью ΛΟΥΛΟΥΔΆΔΙΚΑ. “Цветы”. Наклонилась подышать неназойливым, сладковатым запахом мимозы, выставленной перед входом в пластиковых ведрах с водой. Список мест, которые она должна посетить, не просто длинен, он еще разделен пополам на две колонки. Слева – улица, базар, площадь. Справа – воображаемая картина: как все это выглядело тогда.
Ее прабабушка Флора Маисса вышла замуж за Соломона Коэнку и родила от него мальчика, которого назвали Видаль. Ее родовое имя прослеживается до начала шестнадцатого века. Катрин уже знает: Моисей Маисса похоронен на сефардском кладбище 1 января 1508 года. Что это значит? Это значит вот что: она, Катрин, ведет свой род от одной из самых древних испанско-еврейских семей в городе. Но кто знает? Кто и что может знать теперь? Флоры давно нет, данных переписи нет, архивы еврейской общины пропали или уничтожены. Могила Моисея Маиссы? Ее тоже нет.
Катрин видела одну-единственную фотографию Флоры. Флора в черном платье на фоне каких-то кустов держит за руку дочь Ракель. Что-то отвлекло ее как раз в момент срабатывания затвора – смотрит куда-то вбок. Может, кто-то что-то спросил или выкрикнул. Но все равно: она доминирует. Что-то в ней есть. Четко очерченные скулы, миндалевидные глаза, поза – все излучает силу и упорство. Когда такая женщина входит в комнату, она не может остаться незамеченной. Все посмотрят в ее сторону.
Ага, вот и она.
А много позже Видаль будет пытаться ускользнуть от недреманного ока матери. Будет скрывать любовь, дочь, вторую жизнь. Наверное, не только из страха перед ее грозным проклятием, но и из жалости: для нее это было бы страшным ударом.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.