Ослепительный нож - [187]
- Что знаешь ты о нём? - спросил Голтяев.
- О, многое! - воскликнула княгиня. - Сопровождая сверженного венценосца в Белозерский монастырь, я удостоилась беседы двух игумнов, тамошнего Трифона и Ферапонтова Мартиниана. Оба, на себя взяв грех, разрешили ослеплённого от клятвы, данной Шемяке. Этим и вернули стол Василиусу.
- Благодарность наш великий князь блюдёт, - отметил Андрей Фёдорыч. - Что ж, Трифон стар. Мартиниан же полон сил, вот и возвышен на великое служение в Дом Сергия. Сейчас он в Чудовом монастыре, митрополичий гость. Не ранее, спустя седмицу, возвратится к Троице. Так говорят духовные… А впрочем, - перебил себя «дядя Голтяй», - совсем забыл порадовать внучатого племянничка Ивана. Литовский посол Гарман по моему заказу получил из земли фрягов чудную музикию. Вчера доставили с великим бережением. Нельзя в пути стряхнуть! Вот ждал приезда Ванечки, чтоб в вашем тереме сия музикия играла.
Иван, Евфимьин пасынок, как раз был тут как тут. Пришёл к отцу, по всему видно, с делом, да заслушался. Не перебил, пока всё не дослушал о фряжском чуде. Потом оповестил:
- Явился государев позовник. Тебя, батюшка, ждут срочно во дворце.
- Придётся отложить семейное застолье, - виновато посмотрел Василий на Голтяева.
- Что ж, мы ведь друг от друга не за тридевять земель, - ответил Андрей Фёдорыч. - Позов властителя не терпит с исполнением. Воротишься, дай знать. Я тут же буду.
- Батюшка! - взмолился княжич. - Дозволь поехать с дедом, посмотреть диковину?
Князь колебался.
- Не смущайся, - замолвил слово за внучатого племянника бездетный дед. - Вернусь, и Ваню привезу.
Василий Ярославич кивнул согласно и сказал жене:
- Вели, Офимушка, пусть Дарьица при солнце погуляет с детками.
- Сама похожу с ними, - откликнулась Евфимия. Иван поспешил в терем опрянуться для гостевания. Гость и княгиня с князем вышли с огорода во двор. У красного крыльца к ним подступил кудлатый бородач:
- Конюшего не ищешь, господине? Княгиня просияла:
- Ядрейко! Как меня нашёл? Старый знакомец ухмыльнулся:
- Лишь заткнутым ушам не слышно на Москве, что ты жена Боровского.
Евфимия затеребила мужа:
- Друг мой…
- А мне как раз конюший нужен, - угодил ей Ярославич. - Готовь коня. Поеду во дворец.
- Добро, - расправил бороду Ядрейко и пошёл, как будто издавна был здесь своим.
Евфимия с Голтяевым остались у крыльца одни.
- Твой муж поступил смело, - отметил Андрей Фёдорович. - В прошлый свой приезд он мне открыл: Василиус грозит большими бедами, коль станешь ты княгинею Боровскою. Племянник мой не внял угрозам. Его любовь превыше страхов. Ответь и ты любовью.
- Отвечу, - молвила Евфимия. - Однако же в сей час меня заботит: не для худа ли его позвал Василиус?
Голтяев успокоил:
- Меж ними не быть худу. Государь шурину обязан многим. Ярославич для него и в ссылку шёл, и в бой. А благодарность наш великий князь блюдёт! - повторил потомственный вельможа недавние свои слова.
Пришёл Иван. И дедушка двоюродный с племянником внучатым укатили. Потом подвёл коня Ядрейко вышедшему Ярославичу и сам отправился сопровождать Боровского. Евфимия с крыльца махнула платчиком: до скорой встречи! Резво поднялась наверх, взяла у Дарьи Кснятку с Лушей.
- Ма-а-атунька! Выдь с нами за ворота. Надоело в огороде! - просилась Луша, соскакнув с крыльца.
Евфимия, взяв за руки детей, вышла в проулок. Решила прогуляться на Подол, к Тайницким воротам. Миновала церковку святого Афанасия. У паперти Трёх исповедников стояла пара вороных под чёрными попонами, запряжённая в кречел, погребальный одр. Вот вышли несколько скорбящих. Вынесли открытый гроб с телом седого мужа. Глаза - в тёмной повязке. Из-за неё не разобрать лица. За гробом… А за гробом-то… Евфимия похолодела: Устинья! Устя… Как переменилась!
Установили домовину на скамью. Устинья подошла, склонилась, дабы коснуться лба покойного. Больше никто не подошёл. Гроб стали подымать на погребальный одр. Устя отошла в сторонку, увидала тётку.
- Евфимьюшка?..
Не бросились в объятия друг другу. Смотрели молча. Евфимия обронила:
- Ты… была… с ним…
Спутница Косого вскинула восковой лик:
- Тотчас по ослеплении явилась. Служила до последни. Деток Бог не дал.
- Жила-то с ним по доброте или неволею? Племяшка закраснелась:
- Сперва по доброте, потом неволею… - И присовокупила: - Дмитрий Юрьевич Шемяка, будучи на государстве, хотел получшить наше житие, да не поспел.
- Кто здесь из близких? - показала взором на людей Евфимия.
- Челядь, - сказала Устя. И спросила, глядя на Кснятку с Лушей: - Твои детки?
- Мои.
- Вот погребу Василья Юрьича, - вздохнула Устя, - вернусь в Тверь к матушке и тётке, тут же постригусь. Освободил для иночества Васенька меня, несчастную…
Евфимия приблизилась, поцеловала в щёку. Устя ответила сухим холодным поцелуем. Словно перенесла со лба покойника прощальное его лобзание.
Евфимия поспешно пожелала:
- Храни тебя Господь! И отошла.
Кснятка и Луша ворковали перед нею, держась за руки.
- Вернемтесь, птенчики, в наш огород, - звала княгиня. - Каждому сорву по яблочку душистому.
- И по янтарной грушеньке! - сказала Луша.
В гору шли быстрей, чем под гору. Солнце никло к кровлям теремов. Вот-вот вернётся Ярославич.
Двенадцатый век. На месте Москвы - Красные села, коими владеет боярин Кучка. Его тайными происками уничтожена семья соперника, новгородского боярина Гюряты. Счастливо спасшийся младенцем Родислав встречает любимую дочь своего смертельного врага. И отныне - куда бы ни забросила его судьбина: в вертеп лесных разбойников или в половецкий плен, в заморские страны или на поле междоусобной брани - все помыслы его о ненаглядной своей возлюбленной...
Новый роман известного современного писателя-историка рассказывает о жизни и деятельности одного из сыновей великого князя Дмитрия Ивановича Донского — Юрия (1374–1434).
«Если ты покинешь родной дом, умрешь среди чужаков», — предупреждала мать Ирму Витале. Но после смерти матери всё труднее оставаться в родном доме: в нищей деревне бесприданнице невозможно выйти замуж и невозможно содержать себя собственным трудом. Ирма набирается духа и одна отправляется в далекое странствие — перебирается в Америку, чтобы жить в большом городе и шить нарядные платья для изящных дам. Знакомясь с чужой землей и новыми людьми, переживая невзгоды и достигая успеха, Ирма обнаруживает, что может дать миру больше, чем лишь свой талант обращаться с иголкой и ниткой. Вдохновляющая история о силе и решимости молодой итальянки, которая путешествует по миру в 1880-х годах, — дебютный роман писательницы.
Жизнеописание Хуана Факундо Кироги — произведение смешанного жанра, все сошлось в нем — политика, философия, этнография, история, культурология и художественное начало, но не рядоположенное, а сплавленное в такое произведение, которое, по формальным признакам не являясь художественным творчеством, является таковым по сути, потому что оно дает нам то, чего мы ждем от искусства и что доступно только искусству,— образную полноту мира, образ действительности, который соединяет в это высшее единство все аспекты и планы книги, подобно тому как сплавляет реальная жизнь в единство все стороны бытия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие исторического романа итальянской писательницы разворачивается во второй половине XV века. В центре книги образ герцога Миланского, одного из последних правителей выдающейся династии Сфорца. Рассказывая историю стремительного восхождения и столь же стремительного падения герцога Лудовико, писательница придерживается строгой историчности в изложении событий и в то же время облекает свое повествование в занимательно-беллетристическую форму.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу романов Владимира Ларионовича Якимова положен исторический материал, мало известный широкой публике. Роман «За рубежом и на Москве», публикуемый в данном томе, повествует об установлении царём Алексеем Михайловичем связей с зарубежными странами. С середины XVII века при дворе Тишайшего всё сильнее и смелее проявляется тяга к европейской культуре. Понимая необходимость выхода России из духовной изоляции, государь и его ближайшие сподвижники организуют ряд посольских экспедиций в страны Европы, прививают новшества на российской почве.
Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.