В лето 6572 (1064) бежал Ростислав, сын Владимира,
Внук Ярослава, в Тмутаракань. С ним бежали Порей и
Вышата, сын Остромира, воеводы новгородского. И, придя
В Тмутаракань, выгнал оттуда Глеба Святославича.
Повесть временных лет.
Лес стоял в ярком осеннем наряде, радуя глаз разноцветьем красок от багрово-пурпурных до розовато-желтых. Из ближних болот тянуло сыростью. В свежем чистом воздухе явственно чувствовался запах опавшей листвы и сырой после дождя коры осины.
Большой конный отряд длинной вереницей растянулся на узкой лесной дороге. Под копытами коней влажно чавкала грязь. В колеях от тележных колес стояла вода.
Впереди на сером поджаром коне ехал юноша лет девятнадцати в красном плаще и парчовой шапке с меховой оторочкой. На юном безусом лице лежала печать глубокой задумчивости, в уголках плотно сжатых тонких губ притаились жесткие морщинки. Это был Глеб, сын черниговского князя Святослава Ярославича.
По правую руку от Глеба, чуть приотстав, ехал на вороном жеребце воевода Гремысл в надвинутой на самые брови мурмолке, под плащом у воеводы виднелась кольчуга, на поясе висел длинный меч. Гремысл время от времени широко зевал и тряс головой, отгоняя дремоту. Он сбоку поглядывал на Глеба, но заговорить с ним не решался, понимая, как тяжко у того на душе.
Четыре года княжил Глеб в Тмутаракани, в этом далеком владении черниговских князей. Несмотря на юные лета свои, исправно собирал пошлину с купцов и брал дань с окрестных народов, наложенную на них еще храбрым Мстиславом[1], его двоюродным дедом. Честно отделял церковную десятину епископу Варфоломею, посещал по праздникам службы в храме Пресвятой Богородицы. В суде был справедлив и к богатому и к бедному, не скор на расправу и в общении не заносчив.
Казалось бы, всем был хорош князь Глеб и перед людьми тмутараканскими. И перед Господом, но постигла его кара небесная, отвернули от него лик свой святые заступники его Лазарь и Афанасий. Чем еще объяснить, что в один день лишился Глеб и княжества, и доверия народного, ибо люд тмутараканский предпочел ему князя-изгоя Ростислава, едва тот вступил в Тмутаракань с дружиной.
«И откель только взялся этот Ростислав, любимец покойного Ярослава Мудрого? - размышлял Гремысл, борясь с зевотой. - Не иначе, надоело ему сидеть на Волыни, стеречь польское порубежье, захотелось подвигов ратных. А может, повздорил опять Ростислав с дядей своим Изяславом, великим киевским князем? И по всему видать, крепко повздорил, коль бежал аж в Тмутаракань!»
Воевода снова взглянул на хмурого Глеба и подавил тяжелый вздох. Мается младень, весь путь от Тмутаракани до земель черниговских почти не ест и не пьет, с лица сошел, про сон позабыв. Гонит коней, вперед да вперед! От печали своей ускакать хочет, что ли? Иль не терпится ему пожаловаться отцу своему Святославу? Покуда добрались до реки Сейм и кони, и дружинники с ног валились, лишь в Курске Глеб дал день на роздых. Вот уже и через Десну переправились, осталась позади и река Сновь… Рукой подать до Чернигова! Как-то встретит их князь Святослав?