Осколки памяти - [35]
А дальше я узнаю, что картину делегируют на международный кинофестиваль в Венецию. Это целая история.
Предупредили, что все участники фестиваля должны быть во фраках или в смокингах, на худой конец (третий сорт) - в черном костюме. Но где было взять фрак? Да и не носил я их никогда. В общем, купили мы тогда с домашними к Венеции черненький костюмчик, Неллина сестра-мастерица сделала изумительную бабочку...
Все делалось тонко. Сообщали, что, мол, в Москве ждут, но документы мои в отделе выезда Госкино задерживаются. А тут еще неожиданно приходит известие: в Венеции холера, надо сделать прививку. Я поутрянке бегом в больницу.
- Здесь прививки делают?
- Здесь, - отвечает мне молодой парень, врач, пребывающий, похоже, в состоянии похмелья.
- Мне от холеры.
А вижу, он плоховат. Я сбегал, принес бутылочку коньячка. Он выпил, стал смелее:
- Давай!
Сделал мне укол и говорит:
- Да, кстати. Тут два укола надо делать: сначала посмотрим реакцию, а затем второй через две недели.
- Некогда, дорогой мой! Фестиваль! Венеция! Давай сразу оба.
- Будет плохо.
- Да ладно.
Он мне тут же делает второй укол, и мы с ним расстаемся в мире и согласии. Прихожу я домой, и что-то мне начинает плохеть. Лежу пластом, в глазах только белое и черное - широченные зрачки на фоне белого яблока, ломает, коленки прижимаю к подбородку...
А фестиваль, оказывается, во всю идет!.. Все давно уехали...
Утро. Дождь. Взяв газету из почтового ящика, я выбежал из подъезда, добежал под дождиком до троллейбуса, вскочил, разворачиваю первую страницу и вдруг - как будто туда и смотрел - читаю сообщение о том, что на кинофестивале в Венеции картина "Иван Макарович" получила приз. Я обалдел.
На газету капали и расплывались в большие пятна капли дождя - как слезы.
Получил телеграмму с поздравлением от молодого московского режиссера Саши Файнциммера, который в это время где-то в Литве снимал картину. Вот и весь фестиваль.
Я полагаю, приятно съездить в Венецию за государственный счет; ну, подумаешь, какого-то там стручка нет - и ладно. Я как-то в Госкино в Москве говорю: "Ну, как же так? Картина была там, а я был здесь. Она приз получила, а я вот как стоял тут, так и стою". Мне, наивному дураку, отвечают: "Не волнуйтесь. Можете не сомневаться, что вашу картину представляли вполне достойные люди". Я охотно верю, что они достойные, но картина-то моя!
Я уже это все забывать стал, как однажды, по каким-то делам находясь в Госкино СССР, в коридоре сталкиваюсь с женщиной. Крупная такая дама.
-Да, кстати, - говорит она мне. - Добролюбов, по-моему?
- Точно.
- Так, зайдите ко мне в кабинет.
Я захожу. Огромная комната, много народа, много столов, ее стол - в глубине, в углу, и возле него - сейф большой. Она бредет к своему месту, я за ней трусцой. Открывает сейф и дает мне красивую коробочку:
- На, забери. Чего оно у меня тут? Материальная ответственность все-таки.
- А что это?
- Твой приз.
Это был старинного литья из чистого серебра лик богини Минервы, богини плодородия и знаний.
Вот в такой "торжественной обстановке" мне и вручили приз Международного Венецианского фестиваля!
В Минске сотрудницы Национального музея, что на Карла Маркса, сразу попросили у меня Минерву в отдел кино: она красивая очень. Может быть, моя богиня знаний и плодородия до сих пор находится там.
Так же совершенно отвратительно мне сообщили о присвоении звания народного артиста БССР. "Иван Макарович" был многократно премирован, в связи с чем мне одному из первых среди молодых режиссеров присвоили это звание. Присвоили следующим образом. Были мы в музее Чюрлениса (белорусская делегация ездила в Литву). В туалете там чистота стерильная, огромный писсуар во всю стену. Я стал, справляю малую нужду, и вдруг входит Иван Иванович Антонович (в то время заведующий отделом культуры ЦК КПБ). И вот мы совершаем это дело, а он говорит: "Ну, что ж, дырку надо вертеть, звание даем тебе".
Об этом не хочется вспоминать, потому что кроме отвращения, ощущения какой-то мерзости, нечестности какой-то подобные вещи не вызывают.
Больше не носил
Буквально на следующий день после того, как я узнал о награде на Венецианском фестивале, рано утром дома вдруг раздается звонок. Я снимаю трубку - звонит председатель Госкино БССР Борис Владимирович Павленок.
- Это Павленок.
- Здравствуйте, Борис Владимирович.
- Ты стоишь или сидишь?
- Стою.
- Присядь-ка. Я тебе хочу вот что сообщить. Твою картину "Иван Макарович" вчера вечером посмотрел Петр Миронович и велел передать тебе за нее слова благодарности, она ему понравилась, он тут же дал команду посмотреть твоего "Ивана Макаровича" всем редакторам и заведующим отделами культуры центральных газет. Так что завтра на студии будет многолюдно. Пожалуйста, чтобы был с утра при полном параде.
Для этой встречи на студии "венецианский" черный костюм мне и пригодился.
Действительно, приехали редакторы, и я был в полной растерянности: все руку пожимают...
Второй раз я этот костюм надел на похороны Корш-Саблина. Больше не носил.
Грустный шарж
Представьте себе, что после перипетий с "Иваном Макаровичем" мастер, работавший с Эйзенштейном, старейший художник, милейший, тишайший, добрейший человек Евгений Маркович Ганкин нарисовал шарж и завещал его мне. Его супруга передала мне эту работу с посмертной выставки Евгения Марковича.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со многими удивительными людьми довелось встречаться протоиерею Валентину Бирюкову — 82-летнему священнику из г. Бердска Новосибирской области. Ему было предсказано чудо воскрешения Клавдии Устюжаниной — за 16 лет до событий, происходивших в г. Барнауле в 60-х годах и всколыхнувших верующую Россию. Он общался с подвижниками, прозорливцами и молитвенниками, мало известными миру, но являющими нерушимую веру в Промысел Божий. Пройдя тяжкие скорби, он подставлял пастырское плечо людям неуверенным, унывающим, немощным в вере.
Книга Николая Сергованцева — научно-художественная биография и одновременно литературоведческое осмысление творчества талантливого писателя-уральца Д. Н. Мамина-Сибиряка. Работая над книгой, автор широко использовал мемуарную литературу дневники переводчика Фидлера, письма Т. Щепкиной-Куперник, воспоминания Е. Н. Пешковой и Н. В. Остроумовой, множество других свидетельств людей, знавших писателя. Автор открывает нам сложную и даже трагичную судьбу этого необыкновенного человека, который при жизни, к сожалению, не дождался достойного признания и оценки.
Книга Н. Трущенко о генеральном секретаре ЦК ВЛКСМ Александре Васильевиче Косареве в 1929–1938 годах, жизнь и работа которого — от начала и до конца — была посвящена Ленинскому комсомолу. Выдвинутый временем в эпицентр событий огромного политического звучания, мощной духовной силы, Косарев был одним из активнейших борцов — первопроходцев социалистического созидания тридцатых годов. Книга основана на архивных материалах и воспоминаниях очевидцев.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.