Ограниченная война: военно-дипломатическая история сражения у реки Халхин-Гол - [191]

Суд пришел к выводу, что Внешняя Монголия играла важную роль в японских военных планах, направленных против СССР. Установление военного контроля враждебно настроенного государства в Монголии, граничащей с Советским Союзом от Маньчжурии до Байкала, угрожало всей советской земле, но в особенности Транссибирской магистрали, соединяющей советские восток и запад и проходящей недалеко от границы Внешней Монголии. Как и СССР, Япония признавала стратегическую значимость Внешней Монголии, поэтому, по мнению военного трибунала, в 1936 г. в предупредительных целях СССР подписал с МНР протокол о взаимной помощи, чтобы предотвратить возможные действия со стороны Японии и любой другой страны. Обвиняемые японцы и их адвокаты считали, что события на Халхин-Голе не перешли рамок обычного пограничного столкновения, а его причины крылись в неясности демаркационной линии. Токийский суд постановил, что целью трибунала является не установление пограничной линии, а подведение итогов происшедших событий и боевых действий. Также Международный трибунал пришел к выводу, что происшествия на р. Халхин-Гол были долгосрочной и масштабной военной операцией, поэтому нет никаких оснований считать их всего лишь приграничным столкновением. Таким образом, эти события были признаны «агрессивной войной, направленной против МНР и СССР» и заранее подготовленной японской стороной.

Международный военный трибунал постановил, что японские политические и военные деятели в лице С. Араки, К. Доихары, С. Хата, К. Хиранума, С. Итагаки, К. Кидо, К. Койсо, И. Мацуи, Ё. Мацуоки, А. Муто, Т. Судзуки, Ш. Того, Х. Тодзио и Е. Умэдзу инициировали агрессивную войну против МНР летом 1939 г. в районе р. Халхин-Гол, нарушая гарантии международного права, соглашений и договоров, признал их вину и вынес обвинительный вердикт, приговорив их к смертной казни. Тем самым Токийский суд пришел к выводу, что события на Халхин-Голе относятся к категории «необъявленная война».

Война является продолжением политики страны. Войну на Халхин-Голе начали японо-маньчжурские войска, а все подготовительные меры предприняла Квантунская армия. Хотя сложно поверить, что они провели широкомасштабную военную операцию, не поставив предварительно в известность Генштаб и Военное министерство, но документов, доказывающих, что Генштаб или правительство Японии давали приказ о начале военных действий, недостаточно. Советская сторона предоставила в качестве «свидетельства» о том, что Япония стремилась захватить МНР в результате боев при Халхин-Голе, две декларации о позиции некоторых японских политиков, но не смогла доказать подготовку к войне, предоставив четкие, определенные военно-стратегические и оперативные планы, документы и свидетельские показания. Токийский суд и сам признавал это. Другими словами, суд не смог доказать, что события на Халхин-Голе были политической программой Японии с целью захвата МНР. Впоследствии это повлияло на формирование точки зрения, что посредством Токийского суда победители принудили побежденных принять все их решения, поэтому среди западных аналитиков и историков распространилась тенденция считать, что Международный военный трибунал не смог полноценно и правдиво раскрыть причины войны на р. Халхин-Гол.

Историк Ж. Болдбаатар считает, что бои на Халхин-Голе были лишь частью стратегической политики СССР и Коминтерна в данном регионе, а не таким вооруженным столкновением, в котором не могли не схлестнуться лицом к лицу Монголия и Япония[1425].

На основе агрессивной политики Японии 1930-х–1940-х гг. в социально-политическом мышлении мировой общественности сложилось непреложное впечатление, что японские милитаристы следовали задачам, отраженным в Меморандуме Танаки. При поддержке левых сил во всем мире, особенно в США, было опубликовано самое большое число сочинений на тему данного меморандума. Во время судебного процесса американский обвинитель представил доклад Танаки, советский обвинитель С. Голунский поддержал его, и стороны смогли добиться его регистрации в качестве обвинительного документа под номером 169. Токийский суд отметил, что многие военные и политические лидеры Японии разделяли идеологию, отраженную в Меморандуме, но не смогли найти оригинала документа, а также должностных лиц, ознакомившихся с ним, поэтому не смогли доказать само существование данного документа. Хотя говорится, что служба советской внешней разведки, работавшая в Харбине, в 1929 г. скопировала и представила на ознакомление советскому руководству Меморандум Танаки, эти копии не продемонстрированы общественности до сих пор, что навевает некоторые сомнения. Более того, даже во времена Сталина данный меморандум считали фальшивкой.

Выступавший на Токийском суде генеральным обвинителем с советской стороны С. Голунский 20 ноября 1946 г. направил телеграмму заместителю министра иностранных дел СССР А.Я. Вышинскому, в которой говорилось:

«Маршалом Чойбалсаном по нашей просьбе было прислано в Токио на имя обвинителя от СССР заявление об обстоятельствах нападения японских войск на Монгольскую Народную Республику в 1939 г. в районе реки Халхин-гол. Это заявление имелось в виду представить в Международный Военный Трибунал в качестве доказательства агрессивных действий Японии, поскольку документы Генерального Штаба Советской Армии, которыми мы располагаем, недостаточно освещали начальную фазу японского нападения. Однако в заявлении Маршала Чойбалсана содержится несколько ссылок на меморандум Танака, написанный в 1927 г., подлинность которого в настоящее время подвергается сомнению. По данным американского обвинения, можно опасаться, что подложность меморандума Танака будет доказана защитой в стадии ее выступления. Поэтому обвинение избегало ссылок на него, чтобы этим не скомпрометировать своего доказательственного материала. Мы в своих выступлениях на процессе также ни разу не упоминали о меморандуме Танака. В связи с этим прошу Вашего разрешения на возвращение через нашего посла в Монгольской Народной Республике Маршалу Чойбалсану его заявления для пересоставления с целью исключения из него ссылок на меморандум Танака»