Один день в Древних Афинах. 24 часа из жизни людей, живших там - [14]

Фукидид. «История», 3.37

Сдавать рабов в аренду выгодно. Димок стоит — точнее, стоил — 200 драхм (каждый раб знает себе цену). Сдавая Димока в аренду, хозяин получает по драхме в неделю. Как бывший торговец Димок понимает, что за шесть лет хозяин получил на 30 % больше, чем заплатил за него. А если Димок умрет — судя по тому, что в боку у него что-то опухло и онемело, так и произойдет, — владельцам рудников придется выплатить хозяину стоимость нового раба в качестве компенсации за халатность надсмотрщика.

Земля в Лаврионе принадлежит государству, но десятки расположенных здесь серебряных рудников находятся в частных руках. Владельцы платят за право разрабатывать месторождение, заключая с властями договор на двух-, трех— или семилетний срок. В некоторых шахтах с трудом умещаются два человека, в других заняты десятки рабов.

Есть десять полетов [ «продавцов»]. Избираются они жребием по одному из каждой филы. Они заключают все арендные контракты, устраивают торги на разработку рудников <…> а потом утверждают за теми, кому Совет определит поднятием рук, отданные с торгов рудники, как приносящие доход — их сдают на три года, так и условно предоставленные…

Аристотель. «Афинская полития», 47.2[23]

Вместе с Димоком работают девять человек. Спотыкаясь, они спускаются в тоннель, воняющий нечистотами (перерывы для того, чтобы справить естественные нужды, не предусмотрены), и доходят до забоя. Основная шахта состоит из нескольких отдельных туннелей, в которых рабы трудятся по двое. Один из них будет целый час бить по камню киркой, другой — ползать вокруг, собирая куски породы в мешок. Затем, после очень короткого перерыва, они поменяются местами, потом еще раз, и еще, и так до тех пор, пока не закончится пятнадцатичасовой рабочий день.

Наполнив мешок рудой, один из рабов несет его в центральный туннель, к телеге, у которой стоит надсмотрщик. Если одна из пар работает слишком медленно, надсмотрщик спускается к ней в туннель и принимает меры. Следит он и за тем, сколько времени раб везет телегу к оборудованию для переработки руды и обратно в туннель. Димока побили за то, что он замешкался на этом этапе.

Оборудование для переработки руды принадлежит владельцам шахты. Сначала женщины и дети измельчают куски породы при помощи молотков. Измельченный камень высыпают в канавку, по которой течет вода. Подача воды тщательно регулируется. Легкую каменную крошку уносит потоком. На дне остаются фрагменты с тяжелыми металлическими вкраплениями: галенит — свинцовая руда — и порода с частицами серебра. Ее-то и отбирают для плавки. Во всем Лаврионе лишь три плавильные печи, и они работают день и ночь, направляя в Афины непрерывный поток серебра, которое город тратит на осуществление своих амбициозных планов.

В Фалине суниец Футимид зарегистрировал на стеле Эвбула действующий артемисийский рудник в Напе, находящийся во владениях [имя владельца не сохранилось]. Границы ему: на севере — артемисийский рудник, разрабатываемый [имя не сохранилось], на юге — река, текущая от Напы, и рудник Эпикрата, на востоке — владения и дом Телесона, на западе — рудник сунийца Футимида, сына Фания. [Уплачено: ] 150 драхм.

Договор аренды рудника в Лаврионе, SEG 28:130[24]

В тот раз, дойдя до места, где перерабатывается руда, Димок узнал дорийскую женщину с острова Мелос. Будучи торговцем, он посещал этот остров, чтобы организовать поставку обсидиана покупателю из Египта. Женщина была супругой человека, который продал ему обсидиан. Теперь и она стала рабыней.

Женщина рассказала Димоку о том, как афиняне вторглись на Мелос. Они требовали, чтобы остров присоединился к морскому союзу и немедленно выплатил огромную дань. Когда мелосцы спросили, по какому праву афиняне предъявляют подобные требования жителям другого греческого города, те презрительно ответили им:

«Мы оставим в стороне пространные, изобилующие красивыми фразами, но неубедительные речи о том, например, что мы сокрушили персов и потому господствуем по праву, или о том, что мы мстим теперь за обиды; не думаем также, чтобы вы рассчитывали убедить нас, будто вы <…> не причинили нам никакой обиды. Нет, <…> право имеет решающее значение только при равенстве сил на обеих сторонах; если же этого нет, то сильный делает то, что может, а слабый уступает» [25].

Услышав эти надменные слова, мелосцы предпочли умереть, но остаться свободными. Они сражались до последней капли крови, однако шансов на победу у них не было. Оставшихся в живых мужчин афиняне перебили, а женщин и детей поработили и отправили в рудники Лавриона. Узнав об этих ужасах, Димок вновь задумался о том, что стало с его женой и дочерьми.

Димок разговаривал с женщиной с Мелоса дольше, чем мог себе позволить, и к тому моменту, как он прикатил телегу обратно, надсмотрщик уже пылал от гнева. Погрузившись в мысли о потерянной семье, Димок ответил на его вопрос пренебрежительно. За это надсмотрщик его и избил.

Если в результате этого инцидента Димок все-таки лишится жизни, надсмотрщик, по крайней мере, лишится работы. Его задача — повышать производительность рабского труда. Если не считать платы за право разрабатывать месторождение, практически все вложения владельцев шахты приходятся на рабов. Надсмотрщик, самовольно уничтожающий рабочее оборудование — а таким оборудованием Димок, по существу, и является, — заслуживает немедленного увольнения.