Обманутая, но торжествующая Клио - [27]
По этому вопросу Влул (Ленин. — В.К.) будет Вам писать детально, а Вы к нему прислушивайтесь — это человек большого плавания"[121].
Все опубликованные материалы из анучинского архива едва ли не сразу стали фактами жизни и деятельности в равной степени как самого Анучина, так и его знаменитых корреспондентов. Видимо, поэтому им была суждена долгая и славная жизнь. Так, например, письма Горького к Анучину выдержали с 1941 по 1965 гг. не меньше восьми изданий, в том числе частично — в тридцатитомном собрании сочинений писателя. Сюжеты "воспоминаний" Анучина о Ленине, ленинских писем к нему не раз воспроизводились в литературных, драматических произведениях, в исследовательской литературе о Ленине[122].
Естественно, после этого и сам Анучин не был забыт. В литературе он традиционно представлялся едва ли не самым серьезным красноярским собеседником Ленина, наиболее авторитетным корреспондентом Горького из Сибири, человеком, активно участвовавшим в революционном движении в Сибири, оказавшим немалые услуги Ленину и Горькому.
Письма Горького к Анучину признавались абсолютно подлинным источником более 20 лет, пока едва ли не одновременно фигура Анучина не попала в сферу научных интересов историка Б.В.Яковлева и филолога Л.М.Азадовской.
Занимаясь сибирским периодом жизни и деятельности Ленина, Яковлев обратил внимание и на факты, приведенные Анучиным. И обнаружил, что все они никакими другими данными, кроме свидетельств самого Анучина, не подтверждаются. По его мнению, достоверность анучинских воспоминаний и писем к нему Ленина красноречиво характеризует, например, "утверждение вроде того, что автор еще в 1895 г. якобы изучал в Томске ленинский реферат "По вопросу о рынках", хотя работа эта стала известна под другим названием по рукописи, впервые обнаруженной лишь в 1937 г. — незадолго до публикации анучинских мемуаров"[123]. Яковлев особенно подробно остановился на горьковских письмах к Анучину, использовав наблюдения и выводы к тому времени еще не вышедшей в свет, но известной в рукописи статьи Азадовской[124]. А они оказались не просто поразительными, но и в высшей степени аргументированными.
Проведя тщательный розыск писем Горького к Анучину, Азадовская установила, что формально всего их насчитывается 26, в том числе и 23, опубликованных в 1941 г. Три из них существуют в виде автографов Горького и пять — в виде машинописных копий (отпусков из личного архива писателя), выполненных на пишущей машинке, принадлежавшей Горькому. Уже это обстоятельство вызывало подозрение, хотя, строго говоря, можно было допустить, что их подлинники и отпуски остальных писем Горького к Анучину могли просто не сохраниться.
Однако эти подозрения усилились в связи с другим фактом. Как установила Азадовская, сохранились оригиналы 20 писем Анучина к Горькому за 1911–1935 гг., причем 12 из них — за 1911–1914 гг. Их подавляющая часть тесно связана по содержанию с 8 письмами Горького к Анучину, в отношении которых нет сомнений в их подлинности. И, наоборот, как установила Азадовская, "почти все горьковские письма, подлинность которых документально не зафиксирована… никак не связаны — ни по содержанию, ни по датировке — ни с одним из двадцати сохранившихся анучинских писем"[125].
Но едва ли не самым замечательным открытием Азадовской оказалось обнаруженное ею в архиве Горького собственноручное письмо Анучина писателю от 23 марта 1911 г. Вместе с ним Анучин отправлял ему свою визитную карточку, оговариваясь, что писателю, вероятно, "не приходилось слышать моего имени". Из письма следует, что корреспондент Горького впервые обращается к нему, а значит, этим письмом, пишет Азадовская, "аннулируется буквально половина всего собрания горьковских писем, датированных между 4 ноября 1903 г. и 16 марта 1911 г.", поскольку они не могли быть написаны человеком, о котором Горький узнал только после 23 мая 1911 г.[126]
Не менее ошеломляющие результаты принес и анализ содержания ряда горьковских писем. В январском 1905 г. письме к Анучину Горький выражает своему корреспонденту сочувствие в связи с тем, что, как ему стало известно из газеты "Биржевые новости", Анучина избили "подлые опричники" царя. "Мое сердце с Вами, — писал Горький. — Я верю, что здесь начало конца кровавого царя. Грядут события, которые вознаградят Вас за ссылки и муки". Однако, во-первых, Анучин в газетном сообщении был назван "ординарным академиком", "профессором", человеком "престарелого возраста", каковым являлся в действительности однофамилец Василия Ивановича — Д.Н.Анучин. Это не могло бы не удивить Горького, если бы он тогда был знаком со своим корреспондентом. Во-вторых, с 12 января 1905 г. Горький находился в заключении в Петропавловской крепости, где только с 25 января ему были выданы письменные принадлежности. И, наконец, в-третьих, невозможно представить, чтобы в письме, посланном из Петропавловской крепости, автор открыто мог написать "о начале конца кровавого царя"
