Новолунье - [74]
Вся эта история так сильно подействовала на тетку Симку, что она еще до вынесения приговора Сотке Костоякову в шею вытолкала из своей избы постояльца, и тот никогда уже в деревне не появлялся.
И еще одно обстоятельство: тетка Симка поняла наконец, что, пока она живет одна, мира у мужиков в Чибурдаихе не будет, и в то же лето, когда осудили Сотку, вышла замуж за своего соседа Егора Ганцева.
Первую жену дядя Егор очень любил. Была она удивительной женщиной. Звонко смеялась, весело пела и ходила так, что любо посмотреть. Послали ее как-то весной с бабами очищать конный двор от навоза. Нюра вспотела (день жаркий выдался), разулась, а под слоем навоза-то лед оказался… Приключилась у ней «горловая чахотка» — в несколько дней сгорела белокурая и кареглазая певунья.
С тех пор дядя Егор жил одиноко до того самого лета, когда вдруг взял и женился на тетке Симке. К этой его женитьбе в какой-то мере и я оказался причастным.
В тот день я не пошел с отарой. Вечером накануне приходил дядя Егор и попросил переправить на другой берег.
— Зачем? — спросил отец.
— Чего зачем?
— На тот берег наладился.
— A-а, на тот берег-то? Браткину бабу попроведывать.
— Как она?
— A-а, ничего живет.
Брат дяди Егора погиб на войне. От шальной пули, как считал он.
«Так пуля — она всегда шальная», говаривал мой отец.
«Ну, нет. Шальная — когда случайно прилетит, ниоткуда. От нее и уберечься трудно. А если бой идет как бой, то человеку со смекалкой уберечь себя — не хитро. Гибнут либо отчаюги, либо молодые, вроде моего брата».
«А Митрий наш? Он-то был не хуже тебя рассудительный, а погиб. Стало быть, ты в серьезных сраженьях не был»,— заключал мой отец. В этом убеждало и то, что вернулся дядя Егор с войны без единой награды. И сам он ничего из фронтовой жизни не рассказывал.
Но вдруг дядю Егора пригласили в военкомат, где ему вручили не полученные во время войны ордена и медали.
Дядя Егор смущенно говорил:
«Мне бы теперь в городе каком жить. В магазине все без очереди покупал бы. А здесь что? Если Минька переправит на тот берег, так он и без орденов платы не возьмет».
Теперь о геройстве дяди Егора все в деревне были иного мнения. Но сам он по-прежнему считал, что на войне главное — хитрость и смекалка и что брат его погиб потому, что был бесхитростный, как теленок. Смерть брата он считал роковой неизбежностью и потому, как всем казалось, перенес ее не очень тяжело.
Дядя Егор хотя и выглядел сильно изработавшимся, однако был бодрый и вполне мог жениться. Именно эта веселая мысль и пришла вдруг мне в голову, когда я, сидя на корме, с удовольствием следил, как ловко и легко дядя Егор управлялся с шестом.
К середине лета песчаная коса, поднимаясь из воды, отгородила деревню от Енисея огромной курьей. Чтобы попасть на тот берег, приходилось огибать косу и подниматься вверх на шесте. Я хотел было сам стать на шест, но дядя Егор опередил:
— Тебе обратно плыть.
Перед тем как пересечь Енисей, решили передохнуть. Причалили напротив дома тетки Симки. Рядом стояла покачнувшаяся к дороге изба дяди Егора — самая невзрачная в деревне. Отец мой не раз уже предлагал леса дяде Егору:
— Возьми хоть в долг. Нехорошо все ж таки, лучший лоцман на Енисее, а в какой конуре живешь…
— На мой век хватит. Был бы брат живой…
На берегу показалась тетка Симка с ведрами на коромысле: шла к Енисею за водой.
— Вот бы вам жену-то, дядя Егор, — сказал я. — Живи, помирать не надо.
— А взять-то кого? — серьезно спросил дядя Егор, пыхтя папироской. — Может, ты подскажешь, а?
— Подскажу.
— Ну?
— Да вот хоть тетку Симку, — кивнул я в сторону тетки Симки.
Дядя Егор, и сам следивший за ней, прищурился, выпустил шумно дым изо рта, и вдруг его лицо заулыбалось каждой морщинкой.
— Легка ты, Серафима, на помине, — весело сказал он.
— Что это, — сказала она, останавливаясь возле лодки, — во сне видел или так позарился на старости лет?
— А есть на что и позариться.
— Вот новость-то. А я уж думала — старуха совсем. Никто и не взглянет.
— Бывает и на старуху проруха. Ты не гляди, что я такой. Мне ведь всего шестьдесят лет, хотя и с гаком.
— Ну, уж мы знаем, какой этот гак!..
— Вот и хочу посвататься.
— Подумать надо. А потом… Прежде дом себе новый поставить надо, а затем уж о сватовстве говорить. Рази хорошая баба пойдет в твой курятник.
— Да у тебя свой дом, холера!
— На чужой каравай рот не разевай. Мой дом Нюрке достанется. Глядишь, замуж выдавать скоро придется. Вот он, дом, ей и пригодится.
— Пусть так, — поспешно согласился дядя Егор. — Да ведь мне новый срубить — все равно что плюнуть.
— Тогда и разговор вести будем.
Тетка Симка сбросила кожаные растоптанные тапки, забрела в реку. Не снимая ведер, она зачерпнула воды, склонившись сначала влево, потом вправо, и пошла в деревню, даже не взглянув на дядю Егора.
Он с минуту смотрел, как она под тяжестью ведер, ломаясь в пояснице то в одну, то в другую сторону, шла по косе, кинул в воду окурок и сказал, садясь на весла:
— Поехали. Время терять нечего, Поворачивай назад, в курью.
Отец приехал домой в сумерках. Степанида на кухне, стоя возле скамьи, при свете лампы-коптилки, процеживала молоко.
Феликс Кон… Сегодня читатель о нем знает мало. А когда-то имя этого человека было символом необычайной стойкости, большевистской выдержки и беспредельной верности революционному долгу. Оно служило примером для тысяч и тысяч революционных борцов.Через долгие годы нерчинской каторги и ссылки, черев баррикады 1905 года Феликс Кон прошел сложный путь от увлечения идеями народовольцев до марксизма, приведший его в ряды большевистской партии. Повесть написана Михаилом Воронецким, автором более двадцати книг стихов и прозы, выходивших в различных издательствах страны.
Знаменитая историческая повесть «История о Доми», которая кратко излагается в корейской «Летописи трёх государств», возрождается на страницах произведения Чхве Инхо «Прогулка во сне по персиковому саду». Это повествование переносит читателей в эпоху древнего корейского королевства Пэкче и рассказывает о красивой и трагической любви, о супружеской верности, женской смекалке, королевских интригах и непоколебимой вере.
Рассказ написан о злоключениях одной девушке, перенесшей множество ударов судьбы. Этот рассказ не выдумка, основан на реальных событиях. Главная цель – никогда не сдаваться и верить, что счастье придёт.
В романе известного венгерского военного писателя рассказывается об освобождении Будапешта войсками Советской Армии, о высоком гуманизме советских солдат и офицеров и той симпатии, с какой жители венгерской столицы встречали своих освободителей, помогая им вести борьбу против гитлеровцев и их сателлитов: хортистов и нилашистов. Книга предназначена для массового читателя.
Джим Кокорис — один из выдающихся американских писателей современности. Роман «Богатая жизнь» был признан критиками одной из лучших книг 2002 года. Рецензии на книгу вышли практически во всех глянцевых журналах США, а сам автор в одночасье превратился в любимца публики. Глубокий психологизм, по-настоящему смешные жизненные ситуации, яркие, запоминающиеся образы, удивительные события и умение автора противостоять современной псевдоморали делают роман Кокориса вещью «вне времени».
ОТ АВТОРА Три года назад я опубликовал роман о людях, добывающих газ под Бухарой. Так пишут в кратких аннотациях, но на самом деле это, конечно, не так. Я писал и о любви, и о разных судьбах, ибо что бы ни делали люди — добывали газ или строили обыкновенные дома в кишлаках — они ищут и строят свою судьбу. И не только свою. Вы встретитесь с героями, для которых работа в знойных Кызылкумах стала делом их жизни, полным испытаний и радостей. Встретитесь с девушкой, заново увидевшей мир, и со стариком, в поисках своего счастья исходившим дальние страны.
В этой книге, которая будет интересна и детям, и взрослым, причудливо переплетаются две реальности, существующие в разных веках. И переход из одной в другую осуществляется с помощью музыки органа, обладающего поистине волшебной силой… О настоящей дружбе и предательстве, об увлекательных приключениях и мучительных поисках своего предназначения, о детских мечтах и разочарованиях взрослых — эта увлекательная повесть Юлии Лавряшиной.